Я нарочно не смотрел на Элишку. Я чувствовал, что она в отчаянии, что вот-вот заплачет. Настала минута, когда птица должна вылететь из гнезда… Я выбросил через окно палку, одну из двух, о которые опирался. Элишка боялась проронить слово. Она вышла.
Я был похож на пугало. Все висело на мне, я стал меньше, же в плечах. А еще не так давно я был хоть куда. Три мешка цемента мог я поднять, да еще на лестницу внести.
Я пошел к Бразде. Он оглядел меня с любопытством.
— Что же, заходи к нам, Володя. Ведь не все же время врачи мучат таких образцовых больных, каким был ты.
Вот дьявол! Хорошего же он обо мне мнения! Конечно, я еще приду к вам.
— Я рад, что ты идешь. Так даже лучше. Ты идешь прямо в жизнь, хотя и с палкой. Мы ничем не могли облегчить тебе первые шаги, не могли ускорить твое полное выздоровление.
А потом была только Элишка. Я нашел ее в дежурке, в совершенном отчаянии.
— Я иду искать Энгельхена. Я обязательно вернусь.
— Вернешься? Правда?
— Обязательно вернусь.
— Если ты не вернешься, Володя…
— Вернусь.
Глупая Элишка. Милая и глупая. Ну, если бы я не вернулся, что бы у меня осталось в этом мире? Кто бы остался? Теперь, когда война кончилась, когда нужно жить.
Жить… Были минуты, когда я думал, что жить не надо, нельзя.
Правда, тогда я был очень, очень болен…
Но сначала я найду Энгельхена.