– Ты говоришь он был монахом?
– Да.
– Это, конечно, не мое дело, – осторожно сказал Джонни, – но, надеюсь, ты не собираешься быть монахом?
– Вообще-то нет, – смутился Лю Кенг. – Тем более, что даже мои наставники сказали, что я должен жить в миру.
– Поэтому ты не можешь себе позволить не думать о деньгах. Даже если ты передумаешь открывать школу, деньги все равно понадобятся тебе, хотя бы для того, чтобы прокормить жену и детей. Или ты забыл, что в тебя влюблена принцесса, а у принцесс запросы побольше, чем у обычных девушек.
Но, судя по всему, Джонни Кейдж затронул тему, которой его друг не хотел касаться. Лю Кенг нахмурился и покраснел. Джонни постарался смягчить впечатление от своих слов.
– Просто мне показалось, что если девушка равнодушна к молодому человеку, то она не станет подвергать себя опасности, выдавая во время поединка тайны своих покровителей. Все-таки она принцесса Внешнего Мира и приемная дочь самого Императора.
– Послушай, Джонни, – перебил его Лю Кенг, – Китана – такой же человек, как и мы с тобой. Император убил ее родителей. Ты сам видел, во что он превратил их мир. А то, что он удочерил Китану... Что ж... Возможно, в этом таится какой-то злой умысел. Мы с тобой оба помним, что принцесса далеко не в восторге от своего приемного отца.
– Все это так, – согласился с Джонни Лю Кенг, – однако она все равно остается принцессой Внешнего Мира, а я всего лишь обычный человек.
– Говорят, что настоящая любовь не признает условностей, – постарался подбодрить друга Джонни Кейдж. – Кто знает, какой подарок тебе может преподнести судьба. Тем более, что, по моему мнению, вряд ли можно считать обычным человеком победителя в Смертельной Битве.
Лю Кенг промолчал.
– Лю, теперь, когда ты до такой степени овладел цигуном, мне остается только попросить тебя стать моим учителем. Надеюсь, ты не откажешь.
– Конечно, нет, – ответил Лю Кенг. – Но я хочу предупредить тебя, что здесь нет никаких чудес, и главное в цигуне не то, что тебе покажет учитель. Ты должен заглянуть внутрь себя, и то, что ты увидишь в своей душе, подскажет тебе гораздо больше, чем самый хороший и опытный учитель.
– Ты говоришь о медитации?
– Именно. В древних книгах, например, учителю запрещалось отвлекать ученика, когда он погружен в самосозерцание, даже если остальные в это время отрабатывали приемы рукопашного боя.
– Да, я тоже слышал об этом, – кивнул головой Джонни Кейдж. – Но, честно говоря, я всегда считал это правило проявлением восточной экзотики. Теперь, конечно, я начинаю понимать, что это не так. Когда мы начнем занятия?
– Раз ты всерьез заинтересовался тем, что я тебе показал, то можно считать, что занятия уже начались, – рассмеялся Лю Кенг. – Теперь все зависит только от тебя.
Джонни и Лю опустились на колени.
– Ты должен полностью расслабиться, – сказал Лю Кенг, – и сосредоточиться на дыхании.
– По-моему, это не так уж и сложно, – ответил Джонни, усаживаясь на пятках поудобнее.
– Ты ошибаешься, – мягко возразил Лю Кенг. – Это и есть самое сложное. Ты должен изгнать из сознания все посторонние мысли, ничто не должно отвлекать тебя. Если ты будешь сидеть и думать о том, что ты ни о чем не думаешь, то это будет пустой тратой времени. Ты должен просто ни о чем не думать, и все. И, главное, дыши животом, совершенно не напрягаясь. Ну как, получается?
– Пока не очень, – пожал плечами Джонни. – Видимо, это и впрямь не так-то просто.
– Надо постараться. Твое сознание должно уподобиться плавно текущему потоку, не замутненному никакими страстями. Так луна отражается лишь в спокойной воде, а стоит подуть даже слабому ветру, и отражение разбивается на сотни осколков.
– Я читал об этом, – вздохнул Джонни Кейдж. – Но, говоря честно, у меня пока не очень получается.
– Все зависит только от тебя. Я понимаю, что европейцу очень нелегко начать мыслить восточными философскими категориями, но здесь многое зависит от постоянной практики.
– Я тебе верю, Лю, – отозвался Джонни. – Но с первого раза у меня, наверное, все-таки не получится. Давай-ка мы прервем занятия и отправимся на мою виллу: ведь скоро должна приехать Рита. Неудобно заставлять ее ждать.
Лю Кенг снисходительно улыбнулся:
– Дело твое, Джонни. Но все-таки не забывай того, о чем я тебе говорил.
– Слушаюсь, учитель, – поклонился в ответ Джонни Кейдж, похоже, с некоторой долей иронии.