– Людовик (это его имя), ты знаешь Отель Цветов? И мой приятель краснеет, как храбрый омар, который нырнул в кастрюлю с кипящей водой, чтобы спасти утопающую лангусту.
– Еще бы!
– Что это за лавочка?
– Ну, эдакое любовное гнездышко! Оно открыто преимущественно после полудня, если ты понимаешь, что я хочу сказать!
– Ага! Ясно. Для избранных?
– Очень. Парижское джентри45 наставляет там друг другу рога изо всех сил!
– Занятная картина!
В эту секунду дверь гостиной открывается и появляется чудное белокурое создание. Ему не больше двадцати пяти. Линии корпуса образца двадцать первого века. Загорелое лицо буквально озарено глазами сиамской кошки.
– Но это так! – бросает Людовик. – Ты, кажется, не знаком с моей женой!
Вошедшая мило улыбается мне. У нее такие зубки, которые бы затмили витрину у Картье.
– Это комиссар Сан-Антонио, о котором я тебе часто рассказывал! – говорит Всемоетвойе.
– О! Да, – говорит она. – Кажется, вы у него уводили подружек?
– Из-за этого Казановы я не мог удержать ни одной! – шутит мой дружок.
Атмосфера лучше некуда.
Мы выпиваем по рюмочке. Я с трудом отрываю глаза от мадам Всемоетвойе. Настоящая богиня! На ней бежевое платье, на котором прописными буквами написано, что оно от Диора! Как Людо ухитрился овладеть такой потрясающей женщиной!
– Итак, к делу, ты хотел меня о чем-то попросить? – говорит он.
– Да... – говорю я.
– Валяй, все мое – твое, мой вероломный дружище! Я допиваю бокал и, ставя его на английский салонный столик, невинно говорю:
– Я хотел попросить тебя одолжить мне мадам! Молчание, которое последовало за этим, могло стать катастрофическим, если бы я не пустился в подробные объяснения:
– Те, кого я разыскиваю, скрываются в Отеле Цветов. Они настороже и при малейшей опасности ускользнут. Значит, я должен хитрить и появиться в этом отеле как клиент. Однако это такое заведение, куда ходят вдвоем и преимущественно с хорошенькой женщиной...
– Нет, ну ты ненормальный! – протестует Людовик. – Моя жена!
– О! Конечно же, да! – стучит ножками белокурая красотка. – Это безумно увлекательно. Я успокаиваю своего друга.
– Для мадам это абсолютно безопасно. Главное для меня – проникнуть внутрь, не привлекая внимания. Как только мы окажемся внутри, она останется в закрытой комнате, пока будет проходить операци...
Он боится рискнуть, рисковый Людовик. Зато его жена рисковая за двоих. Вы думаете, она упустит такую возможность – нарушить обывательскую монотонность своего существования?
– Ты отдаешь себе отчет, наконец, – жалуется он, понимая, что его не услышат, – если кто-нибудь узнает ее в тот момент, когда она будет входить в Цветы, я заработаю репутацию рогоносца!
– Никто ее не узнает, – обещаю я. Он поднимает руки.
– Ты никогда не изменишься, Сан-Антонио. Ты не видел меня десять лет и вдруг сваливаешься мне на голову, чтобы одолжить мою жену, в этом весь ты!
Зарегистрировав это безмолвное согласие, я ввожу Берюрье.
– Ты принимаешь командование операцией снаружи, – говорю я ему. – Необходимо вызвать из Парижа два фургона с двумя дюжинами молодцов. Вы займете исходную позицию вблизи отеля. Кстати, что представляет из себя это заведение? – спрашиваю я друга детства.
Надутый, он объясняет:
– Особняк, увитый плющом, посреди парка.
– Хорошо. Когда я решу, что настало время действовать, – говорю я Толстому, – то привяжу свой платок к оконной ручке, улавливаешь?
– Ясно!
– Тогда появляетесь вы и быстро окружаете отель. Будьте внимательными к запасным выходам.
– Не беспокойся.
– Ни одна душа не должна проскользнуть.
– Пусть попробует!
– Очень хорошо, а теперь принеси из машины мой гримерный набор.
– Зачем?
– Я хочу немного изменить свой внешний вид. Пока он выполняет, я спрашиваю Всемоетвойе:
– Какая у тебя тачка?
– "Студебеккер", – говорит он. Я ласково похлопываю его.
– Не дуйся, вернем мы твою даму в целости и сохранности, Людо. Неужели, старея, ты становишься ревнивцем?
– Ты думаешь...
Тут снова появляется мадам, которая исчезла, чтобы привести себя в порядок.
– Я к вашим услугам!
Это заявление не способно рассеять дурное настроение моего однокашника.
Вы бы меня, ей-Богу, не узнали, если бы видели, как я отправляюсь в путь в элегантном «Студе» рядом с мадам Всемоетвойе. Я вырядился в маленькие усики а-ля Кларк; круглые очки в золотой оправе и всунул в храпелки два маленьких резиновых шарика, которые расширили крылья носа. Это меня изменило до неузнаваемости!
– Я предпочитаю вас в натуральном виде! – говорит по дороге моя спутница.
– Спасибо!