64
Это был не его день. Казалось, этому кошмару не будет конца, по крайней мере Нери так думал. Когда он вечером вернулся домой, радуясь, что сейчас выпьет бокал вина вместе с Габриэллой, на столе лежала записка, которой он боялся уже несколько месяцев.
Я в Риме, — было написано в ней мягкими округлыми печатными буквами почерком Габриэллы, — у матери. Мне позвонила ее соседка. Мать чувствует себя неважно, у нее не все в порядке с памятью. Она уже два раза, когда ходила за покупками, не могла найти дорогу домой. Она ставит обувь в холодильник, моет руки сливочным маслом и бросает с балкона бумажные деньги. Я боюсь, что она подожжет дом или сотворит еще какую-нибудь глупость. Сейчас ее нельзя оставлять одну, поэтому я не знаю, сколько мне здесь придется быть. Если я могу что-нибудь сделать для тебя в Риме, сообщи мне об этом. Мы созвонимся по телефону, tesoro. Кстати, вари себе почаще брокколи. Это полезно для крови. Вари ее десять минут в подсоленной воде, добавив мускат, перец, соль и чеснок, а потом сверху можно натереть пармезан, поставить на три минуты в печку — и готово. Ты с этим справишься, аmorе. Обнимаю тебя. Габриэлла.
Естественно. Его теща Глория… Об этом он как-то не подумал. Для Габриэллы это был великолепный повод, чтобы уехать в Рим и бросить его здесь, в Амбре. Со всеми этими невероятно интересными делами. Сегодня после обеда его вызвали в дом, находившийся напротив табачной фабрики. Несмотря на то что в этом доме было пять собак, туда забрались воры. Просто фантастика! Наверное, вор купил пятьсот граммов мортаделлы и подкупил свору собак. Конечно, никто ничего не видел и не слышал. А хозяин дома, семидесятипятилетний старик, наслаждался послеобеденным сном, в то время как его дом обчистили.
Нери даже не мог сказать, как ему все это осточертело. А когда он вечером еще и вернулся в пустую холодную кухню, жизнь стала вообще невыносимой.
Приблизительно десять дней назад он разговаривал с Глорией по телефону, и ему показалось, что она абсолютно в здравом уме и ясной памяти. Она почти три четверти часа безудержно возмущалась тем, что ее соседка каждое утро подметает тротуар перед своим домом, а пыль и грязь складывает ей под дверь. И эта любезная соседка теперь якобы озабоченно позвонила Габриэлле, потому что Глория за несколько дней стала проявлять явные признаки старческого слабоумия?
Нери не поверил ни единому слову жены, но это, в принципе, было уже все равно. Габриэлла нашла причину, уехала и могла наслаждаться жизнью в Риме, пока он осматривал пустой холодильник и размышлял о своей несостоявшейся карьере.
Однако одно ему все же удалось. Сразу после несчастного случая с Каролиной он мужественно поставил в известность об этом своих немецких коллег в Берлине. На ломаном английском языке он постарался разъяснить им, что несчастный случай был именно несчастным случаем и там не было ни вмешательства посторонних лиц, ни их вины. Дальнейшее расследование не требуется. Семья пострадавшей должна принять решение относительно того, что делать с пригодным только на металлолом мотоциклом. По его мнению, смысла транспортировать разбитую машину в Германию не было.
Альфонсо выслушал весь этот разговор, после чего указал Нери на то, что харлей стоит намного больше, чем какой-то дребезжащий мопед «Веспа».
Нери залился краской, схватился за живот, изобразил срочную проблему с кишечником и дал трубку Альфонсо, который продолжил разговор на дикой смеси английского и итальянского.
Нери укрылся в туалете и просидел там минут десять. Это, правда, было ужасно скучно, но он наслаждался тем, что Альфонсо сейчас вынужден пересказывать подробности этого печального дела. Так ему и надо. Пусть не воображает, что знает все лучше всех.
Нери решил не ужинать. Было слишком утомительно что-то готовить. Он открыл бутылку вина и уселся перед телевизором в надежде, что так быстрее заснет, чтобы забыть весь этот ужас. Этих странных людей в Ла Рочче, мертвую мотоциклистку, наглый грабеж у семидесятипятилетнего дурака и, естественно, этот проклятый Рим и Габриэллу, которая любила этот город так безумно, что вела себя словно сучка во время течки.
65
Топо считал себя человеком из высшего общества и то, что обещал, исполнял всегда. Поэтому в среду утром, отправляясь в Ла Роччу, он не забыл вытащить бутылку ледяного шампанского из холодильника и положить ее в холодильник автомобиля. Шампанское было чем-то особенным, самым благородным и вкусным напитком, который он знал. Если нужно было отпраздновать какое-то событие или вознаградить себя за что-то, Стефано в своей флорентийской квартире открывал бутылку шампанского, чокался сам с собой и пил чрезвычайно медленно, наслаждаясь каждым глотком.