— Я уже шесть лет в списках вашего агентства, и мой номер еще ни разу не менялся.
— Вот и хорошо. Я ненавижу артистов, которые каждую неделю переселяются, потому что больше им нечем заняться.
— Летом снимается масса фильмов. Должно же там найтись хоть что-нибудь для меня!
— Куда там! — Аннелиза громко присвистнула, и Лукас, державший трубку возле уха, даже вздрогнул. — Абсолютно везде мертвый сезон. Можешь мне поверить, деточка. Сейчас никто ничего приличного не снимает. Все только тем и занимаются, что делают эти невообразимые документальные сериалы. На всех программах ведется обмен женами и ремонт квартир. Или кто-нибудь переселяется в другую страну. Ужасно! Просто ни у кого нет денег.
— Может быть, вы что-нибудь найдете? Мне все равно, я согласен сниматься в передаче для детей «Про мышку». Мне все равно. Я готов даже читать вслух телефонный справочник.
— Я не хочу этого слышать, деточка! Ты или будешь играть что-то приличное, или вообще ничего.
— Согласен. До меня можно дозвониться по мобильному в любое время.
— А у меня есть твой номер?
— Я буду звонить вам время от времени. Спасибо. Пока, Аннелиза.
— Пока, деточка.
Аннелиза положила трубку, а Лукас задумался, не пора ли начать искать другое агентство.
В этот день после обеда он два раза загрузил стиральную машину, пропылесосил квартиру и вымыл кухню. Потом ему все это надоело, и он пошел в свой любимый итальянский ресторанчик к Джованни, чтобы съесть пиццу.
Хозяин приветствовал его так, словно они не виделись несколько месяцев, хотя Лукас заходил сюда два-три раза в неделю. Джованни поставил ему бесплатно бокал prosecco[14] в качестве презента, потом принес рыбу, макароны и zuppa inglese.[15] Подавая каждое блюдо, он рассказывал, как скучает по Эльбе, где его ждет семья, цветут лимоны и подсолнухи склоняются в сторону моря. Из маленьких спрятанных и безнадежно устаревших громкоговорителей звучала музыка «Volare», гимн Джованни, и нужно было иметь достаточно терпения, чтобы выслушивать эту песню по пять раз за вечер.
Лукас становился все более меланхоличным. Ясно было одно: глупо оставаться в Берлине и надеяться на какую-то работу. Это невозможно, он этого просто не выдержит. После третьей рюмки граппы на прощание и сердечных объятий с Джованни Лукас уже знал, что теперь делать, чтобы спасти это лето и обрести мир в душе.
Было двадцать два часа тридцать минут, когда он набрал номер телефона в Италии.
Уже после третьего звонка Магда взяла трубку.
13
Впервые Лукас встретил Магду семнадцать лет назад, на праздновании шестидесятилетия матери. День рождения отмечали в берлинском отеле среднего класса, который изо всех сил старался выглядеть намного лучше, чем был на самом деле, но все усилия разбивались об выбор мебели и плохую подготовку персонала.
Лукас вышел из такси и медленно шел через необыкновенно маленький холл. В этот момент он увидел Йоганнеса. Рядом с ним была стройная женщина, и ей очень шла эта прическа. Она взглянула на него карими глазами, и Лукасу показалось, что они смотрят прямо ему в душу.
— Это Магда, — сказал Йоганнес. — А это мой брат Лукас. Мне кажется, вы еще не знакомы.
Она молча протянула ему руку. Лукас беспомощно стоял перед ней и не знал, что делать. Он не мог смотреть на Магду, но и не смотреть на нее ему тоже не удавалось. У него в голове вертелись разные слова, ему очень хотелось что-то сказать, но он не знал, что именно. Ничто не казалось ему правильным, подходящим, легким или остроумным. Просто ничего не получалось. Эта женщина отняла у него разум в буквальном смысле слова.
Поэтому он просто кивнул, понимая, что она может истолковать это как невежливость. Или же сочтет его дураком, что в данный момент соответствовало действительности.
— Мне очень хотелось познакомиться с тобой, — сказала она с улыбкой. — Йоганнес пару раз рассказывал о тебе. Не так много, но все же кое-что из вашего детства.
— Что именно? — спросил Лукас, чувствуя себя все глупее.
— Не сейчас. — Йоганнес обнял плечи Магды и крепко прижал ее к себе. — Нам нужно вернуться к машине, кое-что забрать. Иди наверх. Зал номер пять. Мама ждет тебя.
Магда еще успела подарить ему улыбку, а потом они вышли из гостиницы через вращающуюся дверь.
В тот день рождения он три раза танцевал с ней. Быстрый фокстрот, ча-ча-ча и медленный вальс. После фокстрота он подсел к ним за стол.
— Ты хорошо танцуешь, — заметила она. — Такое редко бывает.