Захожу в помещение и тут дверь за мной захлопывается на замок. Тут темно. Пахнет плесенью и железом. Железо… Вскидываю бровь, морщась от отвращения.
Кровь.
Делаю первые шаги, стараясь рукой нащупать хоть какую-то опору. Натыкаюсь на гладкую стену и из меня вырывается вздох. Пока я чувствую стену — все нормально. Да, способ саму себя расшатать не работает. Облизываю пересохшие губы, чувствуя как левый глаз начинает дергаться. Нервный тик.
— Кто-нибудь… — мой шепот эхом отражается от стен гаража.
Боюсь сделать еще один шаг.
Хлоп. Хлоп.
Опять этот звук! Как будто кто-то хлопает в ладоши. Это так по-детски. И так страшно. Закрываю глаза, пытаясь нормализовать дыхание. Вроде выходит. Рукой натыкаюсь на, вроде бы, выключатель, и нажимаю на него. Свет тут же озаряет помещение и я вскрикиваю от мгновенного ужаса.
Трупы.
Тут везде трупы.
Столько крови. Где-то валяются оторванные головы, где-то другие части тела, а на потолке, как говорится, на люстре висят чьи-то кишки. В прямом смысле. Желудок просится наружу и я закрываю рот рукой, падая на колени. Слезы градом стекают по лицу, капая на пол и собираясь в небольшую лужицу.
Кап. Кап.
— Божечки…
Эта картина настолько отвратительна, что я больше не сдерживаюсь и даю желудку очиститься. Пальцами вытираю губы, прижимая дрожащие колени к груди. Это какое-то жертвоприношение? Кошмар. Я видела такое только в кино, но не была готова увидеть такое во сне. А вообще, сон ли это?
Шаги привлекают мое внимание и я устремляю взгляд на убийцу. Он хрипло смеется, а его британский акцент сильно впивается мне в уши, приказывая забыть обо всем.
— Ты не сильно и сопротивлялась, милая…
Никлаус. Зубы начинают стучать, грозясь расколоться на мелкие частицы.
— А тебе, похоже, жизнь была не так уж и дорога…
Смотрю, как он медленно обходит своих павших жертв, обводя каждого цепким взглядом, от которого кровь стынет в жилах.
— Твой язычок, любимая, был так сладок, что я съел его вместе с твоей кровью.
Тело начинает бить крупная дрожь, когда я замечаю знакомую блондинистую голову.
— А с тобой можно еще повеселиться.
Кэролайн.
Клаус резко вздергивает её безвольное тело за руку, подвешивая на гвозди. Я всхлипываю, зажимая рот от выступившего крика. Какой кошмар… Майклсон берет скальпель со стола, проводя по белоснежной коже сестры. Я протестующе мычу, понимая, что сделать ничего не могу. И это так… Отвратительно.
Сестра резко дергается, распахивая мутные глаза. Вижу кривую ухмылку гибрида и все мое нутро сжимается от страха и боли. Я пытаюсь вскочить с окровавленного пола, однако это мне не удается и я вновь падаю, царапая кожу на ладонях. Но боли не чувствую. Это сон. Здесь боль чувствуют другие.
— Отпусти меня! — кричит Кэр, принимая облик вампира.
— Ни за что, милая. Мне бы хотелось разукрасить черно-белый портрет, что висит у меня в доме. И красками отлично послужит твоя… Кровь, — довольно выдыхает Никлаус, смотря на попытки сестры вырваться.
Он берет с маленького столика большой кухонный нож, проводя по плечу блондинки.
— Нет! Нет, Клаус, остановись! — беспомощно кричу я, но знаю, что меня не услышат.
Я лишь зритель.
— Прекрати! — орет вампирша, дрыгая ногами, в которые впиваются деревянные палки. Распятие.
— Нет, — я захлебываюсь горькими слезами, продолжая смотреть на этот кошмар.
Не могу закрыть глаза. Не могу проснуться. Бешено мотаю головой, сцепляя зубы.
— Нет…
Крики. Брызгающая на стены, кровь.
Ужас в глазах сестры.
Искусанные губы. Грязные лохматые волосы.
Ехидная усмешка на холодных губах гибрида.
Смотрю на остекленевшие глаза блондинки и ее посеревшую кожу.
— Нет!
Никлаус внезапно оборачивается ко мне. Видит. Усмехается. Берет нож со стола и двигается в мою сторону.
— Ты будешь приятным дополнением…
Мои глаза расширяются от ужаса.
— Нет! Нет! Нет! — срываю голос, ударяясь головой об стену и проваливаясь в темноту.
***
Открываю глаза, приподнимаясь на смятой постели. Пот градом течет с меня и я вытираю мокрый лоб одеялом. Слезаю с кровати, ступнями касаясь холодного пола. Вздрагиваю. Подхожу к окну и распахиваю его настежь, не заботясь о том, что на улице зима. Вдыхаю морозный воздух и тут же захожусь в приступе кашля. Он раздирает мое горло, прожигая насквозь. Чувствую какой-то комок в горле и сплевываю его на ладонь. Кровь. Широко распахиваю глаза и мчусь в ванную, по пути стирая жидкость с губ. Боже. Что происходит?
«В тебе что-то изменилось.»
Но что?
***
Уныло тыкаю в тарелку с кашей, продолжая безразлично смотреть на стакан с соком. Кэролайн что-то ворчит о первом школьном дне и прическе.
— Что с тобой происходит? — она решительно садится напротив меня, пытаясь выявить причины моего недосыпа.
Я обреченно качаю головой.
— Все нормально, — кисло улыбаюсь, откладывая ложку в сторону и отпивая сок.
— Нет, с тобой что-то не так. Я слышала твои бега ночью. Что случилось? — уже настойчивее спрашивает блондинка.
— Все хорошо, правда. Уверяю тебя. Все, как всегда.
Она еще несколько секунд смотрит на меня, а потом уходит в свою комнату, продолжая собираться в школу.
— О Боже… — что-то слишком часто я начала его упоминать.
Голова раскалывается. И горло болит.
— Эй, у тебя точно все хорошо? — чувствую легкое прикосновение к своему плечу и хмуро улыбаюсь.
— Да, — ответ получается слишком сухой, но я подправляю его извиняющейся улыбкой. — Да.
— Тебя подвезти?
— Не откажусь.
Сегодня первый день школы после долгого закрытия. И у меня такое ужасное настроение полностью подходящее внешнему виду. Скидываю челку со лба, вытирая лицо.
— Где твоя сумка? — спрашивает Кэролайн, и я киваю ей в сторону дивана.
Она послушно берет ее, вручая мне прямо в руки.
— Идем, — я следую за ней, хватая со стола конфетку.
Когда мы выходим из дома, комок снега влетает мне в лицо.
— Идеальный день, — фыркаю я, стряхивая природный осадок с лица.
Кэр хихикает, подталкивая меня к машине. Мы садимся в салон, пристегиваясь ремнями. Мрачно смотрю в окно, удивляясь тому, как изменилась погода всего за две недели. Снег в октябре. Замечательно.
— Бонни использовала камень?
Сестра крепче сжимает руль, отрицательно кивая.
— Нет. Пока нет. У нее какие-то проблемы. Но она обязательно сделает это! — тут же протестующе вскрикивает блондинка, упрямо поджимая бледные губы.
Я хмыкаю.
— Ну ладно. Мне, конечно, немного плевать, но все же я потратила столько сил, чтобы найти его. Будет обидно, если он не активируется.
Вампирша машет руками, продолжая держаться за руль.
— Все будет! Обещаю. Твои старания не пропадут зря.
Надеюсь.
— Как там Елена и ее дружки? — Кэролайн смотрит на меня с упреком, а я поджимая губы.
Что? Я спросила что-то не то?
— Пожалуйста, давай не будем сегодня вообще говорить об этих Сальваторе?
— Хорошо, — поскорее бы добраться до школы, ведь тишина, которая оглушает меня настолько, что хочется заткнуть уши, болезненна.
Тихо стону, чувствуя боль в затылке.
— Ты как? — беспокоится Кэролайн, осторожно касаясь плеча.
— Нормально, — нет. — Все нормально…
***
В школе все те же нудные уроки. Никакого разнообразия. На истории с мистером Алариком мы проходили «Выход на мировую арену». Империализм. На географии все то же строение Земли, а на химии обследовали кварц. Занимательный денек.
Выйдя из школы, я беру телефон, уже третий раз звоня сестре. Однако она не отвечает. Разозленно топнув ногой по бордюру, кладу его обратно в сумку, осматриваясь по сторонам. Одноклассники уезжают на машинах, идут домой группами. А я, как одинокий волк, стою посреди двора, надеясь на то, что Кэролайн соизволит ответить на звонок. Именно в такие моменты ты чувствуешь себя одиноким. Брошенным, никому не нужным. И в душе становится пусто. Словно с тебя содрали кожу, а ты молчишь и смотришь своему мучителю в глаза. Молчишь. Не можешь никому сказать, потому что у тебя никого нет. На самом-то деле.