маю тебя пригласить, то... Я обернулся и увидел Дейзи, склонившуюся над гитарой, которую в спешке оставил на кровати. Она изучала ее взглядом, а затем попыталась провести по ней тонкими белыми пальцами, но они словно проходили сквозь гитару, оставляя от прикосновения лишь волну легкого ветерка. Он подул прямо на лежащие рядом листы с нотами, и они зашелестели, тем самым обратив на себя внимание Дейзи. Ее взгляд соскользнул с гитары на ноты, и она наклонилась чуть ближе, чтобы их разглядеть, но я, понимая, что тем самым она может испортить сюрприз, в два шага оказался возле кровати и схватил листы, тут же убрав их в ящик стола. - Это она? - восторженно спросила девушка. - Та песня, про которую ты говорил? - Это просто наброски, - отмахнулся я. Увидев мое смущение, Дейзи только покачала головой, прикусила губу и больше не интересовалась нотами. Вместо этого она присела на край кровати, по обыкновению склонила голову набок и произнесла: - Ты так и не ответил. - Что? - я посмотрел на нее, нахмурив брови от недопонимания. - О чем ты мечтаешь? Я вздохнул и, оперевшись руками о стол, посмотрел в окно, на чудесное голубое небо и колеблющиеся от ветра ветви деревьев. - Я мечтаю переехать, - ответил я, сказав первое, что пришло в голову. - Переехать? - переспросила она. - И куда же? - Не знаю. Куда-нибудь, где много солнца и всегда тепло. Хочу выходить в октябре на улицу и каждый день видеть такую же погоду, как сегодня. Только теплее, без ветра. - Неужели Лондон и вправду так плох? - усмехнулась Дейзи. - Нет, совсем нет, - я покачал головой. - Сам Лондон - прекрасный город. Только погода не для меня. Она только улыбнулась, сжав губы, и еле заметно кивнула. Занявшись изучением комнаты, она вновь наткнулась взглядом на гитару. - Я никогда не слышала, как ты играешь, - мечтательно произнесла она, не отрывая глаз от инструмента. - Хочешь, чтобы я сыграл? - спросил я, прикусив нижнюю губу. Дейзи закивала, и я, неуверенно оторвавшись от стола, присел рядом. Она тут же отодвинулась на другой край кровати, боясь случайно задеть меня. Я поднял гитару, поставил пальцы на струны и посмотрел на девушку, зачарованно наблюдавшую за происходящим в ожидании мелодии. - Я не знаю, какую музыку ты любишь, - сказал я, проводя пальцем по струне туда и обратно. - Сыграй то, что нравится тебе, - попросила Дейзи. - Я могу слушать абсолютно все. "Ладно", - пробормотал я и стал думать, какую песню выбрать, чтобы ей точно понравилось. Проблема была в том, что я даже предположительно не знал ее вкус; мы ведь толком никогда не говорили о музыке, и она ни разу не упоминала о любимом жанре. Размышления стали затягиваться, и чтобы не создавать лишних неловких пауз, я поправил гитару и начал играть первое, что возникло в моей голове. Комната наполнилась звуками "Take Me To Church". Я вспомнил, что Мэй очень любила эту песню и часто просила меня сыграть ее, когда бывала у меня дома. Тогда я доставал гитару и обеспечивал музыку, а Мэй садилась рядом и мурчала себе под нос слова песни. Она никогда не пела громко, потому что считала, что не умеет, но если мне доводилось слышать ее несовершенное пение, я был счастлив, ведь пела она только от радости. - If the Heavens ever did speak she is the last true mouthpiece, - неожиданно подхватила Дейзи, и ее мелодичный голос разлился по всей комнате, наполняя каждый ее уголок. Ее голос гармонично сочетался с гитарой; она пела так чисто, так красиво, что я, очарованный этими невероятными звуками, даже забыл, что должен играть, но скоро опомнился и продолжил перебирать струны, будто ничего не случилось. "Amen", - переливался ее голос, не срываясь, не дрожа, не перескакивая с одной ноты на другую. Казалось, будто она пела эту песню всю жизнь, будто она принадлежала ей - так идеально у нее выходило. Я смотрел на нее, и у меня дух захватывало. Она сидела с зажмуренными глазами и покачивалась всем телом в такт мелодии. Она не просто пела - она пропускала эту музыку через себя, жила каждой нотой, оттого и не могла спокойно усидеть на месте, не жмуриться, не могла прятать эмоции на лице. Чем дольше я наблюдал за ней, тем сильнее влюблялся, тем быстрее билось сердце, тем ярче ощущался трепет. Мне безумно хотелось ее поцеловать, и осознание того, что я никогда не смогу этого сделать, не гасило, а только усиливало это желание. Песня закончилась, а мне хотелось играть ее снова и снова, лишь бы только слышать ее волшебный голос. Дейзи, обернувшись, поймала мой взгляд и смущенно улыбнулась. - Почему ты не говорила, что так прекрасно поешь? - спросил я, все еще находясь под впечатлением. - Ты не спрашивал, - пожала она плечами. - Да и откуда мне знать, так ли хорошо я пою, если единственная, кто слышал мое пение - я сама? - Очень жаль, что этого никто никогда не слышал. Серьезно, это было... нет, даже не прекрасно - потрясающе, невероятно. Я не знаю, как это выразить словами. - Ну, у меня было много времени, чтобы тренироваться, - засмеялась Дейзи. - А ты? Ты поешь? - Нет, я так не думаю, - покачал головой я. - А ты пробовал? - Пробовал. Уверен, тебе не хочется этого слышать. - Нет, наоборот, хочется. - Нет-нет, я не буду петь. Даже не уговаривай. - Ну, пожалуйста, - настойчиво просила она. - Хотя бы пару строк. - Нет, - продолжал я, мотая головой. - Я даже наедине с собой не пою, я... Внезапно дверь открылась, и мы мгновенно замолчали. В проеме показалась мама, и я сначала ужасно испугался, что она может увидеть Дейзи, но после вспомнил, что она видна только мне, поэтому несколько успокоился и попытался сделать вид, будто ничего особенного не происходит. - С кем ты разговариваешь? - спросила мама, едва зайдя в комнату. - Ни с кем, - тут же ответил я, но слишком быстро и неправдоподобно, и мама, оглядев комнату, подозрительно посмотрела на меня. - Но я точно слышала... - Я просто размышлял вслух, - прервал ее я, и, кажется, этим навлек еще больше подозрений, но постарался отвлечь маму от них и перевести тему. - Ты сегодня рано. - Да, - вздохнула она. - Я обещала миссис Флорес кое с чем помочь, так что я здесь ненадолго. Но... у тебя все в порядке? - Да, все отлично, - закивал я. - Точно? - Точно. - Тогда я пойду, - произнесла мама, еще раз окинув комнату взглядом. - Скорее всего, буду поздно, так что ужинай без меня. - Хорошо, - пробормотал я и слегка улыбнулся. Дождавшись, пока мама закроет дверь комнаты и спустится вниз, я повернулся к Дейзи с виноватым взглядом. Она только рассмеялась, и я, не выдержав, засмеялся вместе с ней. - Неловко вышло, - тихо заметил я. - Неловко, - кивнула она, улыбаясь. Мы провели вместе целый день и даже не заметили, когда начало темнеть. Мы много смеялись, разговаривали и даже посмотрели фильм, какую-то глупую романтическую комедию, попавшуюся нам на одном из телеканалов. На самом деле мы ее толком и не смотрели, она служила нам фоном, но изредка, когда возникали паузы, мы переводили взгляды на телевизор, ждали какого-нибудь интересного или чересчур глупого момента и принимались его обсуждать. Так, слово за слово, рождались новые темы для разговора. - Какой твой любимый цвет? - спросил я. - Белый, - ни капли не раздумывая ответила Дейзи. - Правда? Именно поэтому ты всегда в белом? - Да, ты меня раскусил, - засмеялась девушка, и я широко улыбнулся. - Почему белый? - поинтересовался я. - Почему, например, не красный или черный? Она пожала плечами. - Не знаю, - ответила Дейзи. - У меня он ассоциируется с теплотой и искренностью, простотой и стремлением к новому. Приятный цвет. - А еще он идеально подходит к твоему образу, - заметил я, и девушка вновь рассмеялась. - Да, и это тоже, - согласилась она. - Ну, а ты? Какой твой любимый цвет? - Наверное, зеленый, - ответил я. - Но, вообще, я люблю... - Милтон? Я обернулся и увидел маму. То ли фильм оказался таким громким, то ли мы с Дейзи слишком увлеченно болтали, но я не услышал, как открылась и закрылась входная дверь, поэтому, осознав, что мама уже дома и она наверняка слышала часть нашего разговора, тут же покраснел, и, схватив пульт, судорожно нажимал на кнопку уменьшения звука. - Снова размышлял вслух? - предположила мама с подозрением в голосе. - Да, - ответил я, сглотнув ком в горле. Нерешительно повернувшись, я встретился с ней взглядом и, наивно предполагая, что она поверит, постарался улыбнуться. - Что происходит, Милтон? - устало спросила мама, опустив сумку с плеча на пол. - Ничего, - отвечал я, стараясь держаться спокойно, несмотря на то что ощущал себя очень глупо, и это все действительно было так нелепо, так неловко, что я готов был провалиться под землю, лишь бы не участвовать в этом разговоре. - Нет, Милтон, что-то происходит, - настойчиво выпытывала мама. - Я не слепая и не совсем дура, чтобы не видеть очевидного. Ты явно обращался к кому-то, ждал ответа и, видимо, его получал. - Я говорил сам с собой, - продолжал убеждать ее я, хотя мы оба прекрасно понимали, что это совсем не похоже на правду. - В смысле, просто размышлял. Обычные мысли вслух, ничего такого. - Это не обычные мысли вслух. Когда люди размышляют, они обращаются сами к себ