е, они ведут монолог, а ты разговаривал с кем-то еще, будто рядом есть человек, который тебе отвечает. Это большая разница, и это несложно заметить. Я промолчал. Мама глубоко вздохнула и, подойдя ближе, села на диван рядом со мной. Предусмотрительная Дейзи убежала со своего места за несколько секунд до этого и теперь стояла позади нас, не понимая, стоит ли ей остаться или уйти. - Просто я хочу, чтобы ты больше мне доверял, - ласково произнесла мама, осторожно взяв меня за руку. - Я знаю, что недавно ты потерял подругу, и я знаю, как много она для тебя значила, поэтому если тебя что-то беспокоит, я всегда здесь и готова помочь. Я устало посмотрел на нее, в ее нежные карие глаза, и увидел, что она правда волнуется и волнуется не на шутку сильно. Все во мне наполнилось сочувствием, но я не представлял, что можно сделать, чтобы она успокоилась и забыла о случившемся, не представлял, какое разумное объяснение можно дать этому, ведь говорить о Дейзи было бы слишком странно, и, наверняка, это еще больше усугубило бы и без того сложную ситуацию. - Мам, все в порядке, правда, - говорил я, крепче сжав ее руку, и вдруг, начиная осознавать, что происходит, посмотрел на нее, сузив глаза и нахмурив брови. - Но... постой, ты же не думаешь, что я сумасшедший? - Нет-нет, конечно, ты не сумасшедший, - говорила мама, уверяя в этом больше себя, чем меня. - Просто... Просто ты весь день сидишь в пустой комнате и ведешь диалог будто бы с воображаемым другом. Что мне еще остается думать, Милтон? Ты так переживал из-за смерти Мэй пару недель назад, а сейчас я нахожу тебя, болтающим с самим собой, и это... это странно, и я ведь волнуюсь. Я хочу, чтобы у тебя все было хорошо, и если ты все еще не можешь пережить свою потерю, мы можем справиться с этим вместе. Мы можем обсудить это вдвоем, или найти хорошего психолога, или найти еще какой-то выход. Я хочу знать, что происходит с тобой, в твоей жизни. Я хочу, чтобы ты не думал, что я не способна тебя понять, потому что я способна или, по крайней мере, я всегда готова попытаться... Она замолчала и отвернулась. По ее щекам потекли слезы, с которыми она старалась бороться. Мне стало ее так жаль; она сидела здесь и плакала из-за меня, и из-за этого я ощущал себя очень, очень паршиво. Придвинувшись ближе, я сначала стал поглаживать маму по руке, а затем, когда она, заплаканная, повернулась ко мне лицом, крепко обнял ее, стремясь вложить в эти объятия всю свою любовь и передать ей. Мы сидели так минуты две, пока мама, улыбнувшись, не отстранилась от меня. - Так ты уверен, что все в порядке? - спросила она. - Да, все хорошо, - закивал я, утешительно улыбаясь. - Пообещай говорить мне обо всем, что тебя беспокоит, - попросила мама, утирая слезы. - Обещаю, - произнес я и сжал ее руку. Несколько секунд мы молча смотрели друг на друга, а потом мама ушла в ванную, снова оставив меня наедине с Дейзи. Она стояла в уголке, съежившись, и с тревогой смотрела на меня. Жестом я пригласил ее пройти в мою комнату и, встав с дивана, направился к лестнице. Мешкая, она все же оторвалась от своего угла и поплелась за мной. - Прости, что так вышло, - тихо произнесла, едва мы вошли в комнату. - Наверное, мне не стоило сюда приходить. Нам нужно было разойтись на улице. - Ты не виновата, - прошептал я, чтобы мама случайно не подслушала и этот наш разговор. - Я сам в это вляпался, нужно было подумать о том, что нас могут услышать. Прости, что заставил тебя чувствовать себя неловко. Она улыбнулась, а ее серые глаза не выражали никаких эмоций; они были пусты и безразличны ко всему, как и в первые дни нашего знакомства. Мне хотелось обнять и ее, чтобы успокоить, но сделать этого я, конечно, не мог, и от этого мне стало больно. Нужно было заставить ее поверить, что она ни в чем не виновата, но я не знал, что сказать. - Думаю, сейчас мне правда пора, - сказала девушка. - Спасибо за этот день. - Спасибо тебе, - прошептал я и улыбнулся как можно нежнее. Она лишь кивнула головой и уже скоро исчезла за дверью, а я остался один. Теперь уже совсем один. Я приземлился на край кровати, закрыл лицо руками и просидел так несколько минут, ни о чем не думая. Измотанный событиями сегодняшнего дня, я уже просто не мог нормально размышлять, да мне и не хотелось. Хотелось просто лечь и отдохнуть, заснуть так крепко, чтобы целиком выпасть из реальности и совсем ничего не ощущать. Дверь приоткрылась, и в проем высунулась мамина голова, обрамленная светлыми локонами, доходящими практически до плеч. - Я хотела узнать, ты ужинал? - спросила она. - Я не голоден, - покачал я головой. Мама прикусила губу и отвела взгляд куда-то в сторону. - Уверен? Я кивнул, и она вздохнула. - Тогда спокойной ночи, - произнесла она, стараясь звучать ласково, но вышло немного растерянно. - Спокойной ночи, - прошептал я, и мама, отступив назад, медленно закрыла дверь. Когда она ушла, я откинулся назад и упал на кровать, закрыв глаза. Слова мамы не выходили из моей головы. Я перекручивал наш разговор снова и снова, вспоминал ее наполненные слезами глаза, ее беспокойство. Сначала мне стало ужасно грустно, но чем больше я мысленно повторял ее слова, тем глубже задумывался над ними. Я никогда не сомневался в своей адекватности, и я был уверен, что все, происходящее со мной, реальность, а не выдумка. До этого момента. Сейчас все казалось настолько запутанным, что я уже ни в чем не мог быть уверенным. "И ведь, действительно, - думал я, - кроме меня, никто ее не видит. Что если мама права?" Сердце сжималось от таких мыслей. "Нет, - тут же говорил себе я, - она не может быть просто фантазией. Она слишком прекрасна, я определенно не мог ее выдумать. Она существует, и я ее люблю." И снова голос разума призывал меня посмотреть на все глазами, подключенными к мозгу, а не сердцу; снова он находил десятки аргументов против Дейзи; снова моя голова заполнилась сомнениями и подозрениями. Лишь тонкий голосочек сердца, тех нежных чувств, которые я питал к ней, упорно сопротивлялся и в отчаянии выкрикивал: "Это неправда!", как маленький ребенок, желающий верить во все лучшее. Эта перепалка между разумом и чувством продолжалась очень долго, пока я окончательно не потерял все свои силы и не уснул, даже не расстелив постель. Но и во сне меня не покидали эти размышления. Я видел Дейзи, одиноко стоящую посреди пустой комнаты. Все было таким темным, и она одна, как яркий луч света, стояла вся в белом, смотрела на меня и улыбалась. Я подходил все ближе к ней, тянулся рукой, стремясь коснуться ее, и она стала тянуться ко мне. И вот, когда расстояние между нашими пальцами сократилось до миллиметров, она вдруг растворилась в воздухе, исчезла, а вместе с ней исчез и свет. Я искал ее в темноте и отчаянно выкрикивал ее имя, но по-прежнему оставался совсем один. Потеряв всякую надежду вернуть ее, я лег на холодный пол, свернувшись калачиком, закрыл глаза... И тут же проснулся, но уже в реальном мире. Тяжело дыша, я лежал в своей кровати и смотрел в потолок. Было темно, в окно заглядывала большая круглая луна - должно быть, поздная ночь. Внезапно все мое тело пронзила боль, но не такая, как от удара или изнеможения. Это была душевная боль, настолько сильная, что я был словно парализован и не мог сдвинуться с места. К глазам отчего-то подступили слезы, но я тут же направил взгляд вверх, так, чтобы каждая слезинка закатилась обратно. Я не понимал, что происходит; мой разум по-прежнему спал. Справившись с поглотившей меня волной боли, я заполз под одеяло и, накрывшись с головой, снова уснул, на этот раз до самого утра. На следующий день я не увидел ее в школе. Она не появилась ни на одной перемене, не показалась ни на минуту впервые за время нашего общения. Напрасно я ждал ее за школой под большим раскидистым деревом, гнувшимся под порывами холодного ветрами. Сердце изнывало от боли; я чувствовал себя таким виноватым перед ней и предполагал, что вчерашние обстоятельства послужили причиной моего сегодняшнего одиночества, но в глубине души надеялся, что она просто слишком занята. Ее отсутствие стало поводом в очередной раз задуматься над словами мамы. Я старательно игнорировал любые мысли об этом, но выбить их из головы оказалось не так просто. Казалось, что, если я еще не сошел с ума, то именно эти мысли и положат начало моему сумасшествию. В итоге я все же втянулся в размышления, и вновь в моей голове воцарилось жестокое противостояние сердца и разума, любви и здравого смысла. Все во мне разрывалось на части от этих противоречий; я не знал, кому верить, за кем стоит следовать и от чего отказаться, чтобы наконец наступило счастье. Все это привело к тому, что я больше не был уверен вообще ни в чем. Я так сильно влюблен в Дейзи, она мне приятна как личность, но что если эта любовь безумна? Что если я действительно питаю ее к воображаемому существу и именно эти чувства мешают мне осознать проблему и как-то бороться с ней? Что если я правда начинаю сходить с ума и появление Дейзи - первый признак серьезного расстройства, вызванного смертью близкой подруги и невыносимого одиночества? Она ведь на самом деле не была похожа на настоящего человека, несмотря на то что внутри она была живее всех живых, тем более меня, и, скорее, это она должна сомневаться, существую ли я. Но дело было не во в