ненные глаза, пока не прозвенел звонок. Весь оставшийся день я ощущал за своей спиной этот пугающий взгляд и постоянно оборачивался, чтобы проверить, действительно ли кто-то на меня смотрит. Но девушки я больше не видел, а всем остальным я был абсолютно безразличен, так что я только смущенно опускал глаза и продолжал свой путь. Даже вечером, когда я давно был уже дома, мне все казалось, будто эти глаза смотрят на меня, и это до жути пугало. Наверное, это и есть паранойя. Неужели я начинаю сходить с ума? Следующим утром я шел по школе, тщательно высматриваясь в каждый угол, чтобы быть уверенным, что за мной никто не следит. Я ждал, что поверну голову и снова встречусь с парой пустых глаз, но их нигде не было. Несмотря на это, я не мог вздохнуть с облегчением: в любой момент они могли появиться. Что в них заставило меня так бояться? Я не знаю. Эта девушка явно отличалась от других, и ее глаза, которые показались мне неестественно серыми, будто бы полупрозрачными, не выражавшими ничего, словно это просто рисунок, хоть и казались необычными, но что они мне сделали, чтобы так бояться встречи с ними? Или, быть может, на самом деле, я высматриваю эти глаза не из страха, что они за мной следят, а из желания увидеть их снова? Может, мне просто хотелось бы еще раз столкнуться с этой девушкой, еще раз взглянуть на нее, заглянуть в эти загадочные глаза? Но чтобы я не думал, любая мысль казалась мне чересчур странной, и я не мог понять, почему с таким упорством ищу эту девушку в толпе, хотя понимаю, что ее тут нет. Мэй снова не пришла в школу, на биологии я вновь сидел один. За последнее время от нее ничего не было слышно, хотя она всегда звонила или писала мне, даже в этот темный для нас период, объясняя причину своего отсутствия на занятиях. Перед началом урока я в очередной раз обновил страницу с сообщениями, но ничего не изменилось: Мэй не писала и даже не заходила в сеть. Черными мелкими буквами в углу ее страницы было написано, что в последний раз она была онлайн в тот самый день, когда я впервые увидел ее с той бледной девушкой, которая за пару дней сумела полностью занять мои мысли. Сейчас в них снова врывалась Мэй. Я стал беспокоиться и, закрыв приложение, пообещал себе заглянуть к ней на обратном пути. Засовывая телефон в карман рюкзака, я поднял глаза и посмотрел на вход, ожидая, что девушка может появиться там, как вчера, но и среди людей, вошедших в класс, не было тонкой белой фигуры. "Пора перестать думать о том, что она за тобой следит", - произнес я про себя и, вздохнув, открыл учебник. Обещание свое я сдержал и сразу после окончания уроков направился навестить Мэй. После двадцатиминутного путешествия на метро я наконец-то подошел к белому двухэтажному домику, построенному по американскому образцу. Его стены были отделаны сайдингом, посреди стены первого этажа находилась черная дверь с маленькими квадратными окошками вверху. Прямо над ней - белый навес, державшийся двумя своими углами на двух таких же белых длинных, тонких колоннах. Со всех сторон крыльцо и дверь окружали пять прямоугольных окон, пять черных пятен на белоснежном фоне. Два из них, те, что на втором этаже, принадлежали Мэй. Я посмотрел на них, вспоминая, как она каждый раз, когда я приходил, выглядывала из окна и махала рукой, а затем бежала вниз, чтобы открыть мне дверь. Сейчас оттуда никто не выглядывал, и разглядеть, есть ли кто-то в комнате, у меня не получилось. Я подошел к двери и постучал, надеясь, что мне откроют. Первые полминуты дверь все еще была закрыта и в доме не было слышно никакого движения. "Либо никого нет, либо меня не услышали, - подумал я. - Лучше бы второе." только я поднял руку, сжатую в кулак, чтобы повторно постучать, как вдруг дверь открылась и на пороге показалась смуглая женщина в клетчатом платье-халате. Это была мать Мэй, миссис Флорес. Ее темно-каштановые с проседью волосы были собраны в небрежный пучок на затылке, из которого выбивались несколько прядей, а лицо выглядело таким уставшим, вымотанным, что казалось, будто она едва держится на ногах и вот-вот уснет. Несмотря на это, миссис Флорес улыбнулась и дружелюбно поприветствовала меня. - Ты, наверное, пришел к Мэй? - предположила она. - Да, - кивнул я. - Ее давно не было в школе, и она мне ничего не говорит в последнее время. С ней все хорошо? Я заглянул за миссис Флорес, как бы выискивая взглядом Мэй, но, взглянув на лестницу, ведущую на второй этаж, внезапно застыл на месте, словно пораженный громом. Тонкая бледная фигура, остановившись посреди лестницы и оперевшись на перила, смотрела на меня знакомыми безэмоциональными глазами. На этот раз она не торопилась, и я снова мог рассмотреть ее с ног до головы. Одетая в легкое длинное белое платье, она выглядела, как мраморная статуя, и, если бы она замерла на некоторое время, никто бы и не догадался, что она живая. Я смотрел на нее, будто зачарованный, а в голове то и дело раздавался тревожный сигнал, требующий немедленно перевести взгляд. С каждой секундой сердце билось быстрее, лицо краснело, становилось неловко, но почему-то мои глаза меня не слушались, будто находились под гипнозом других глаз, тех, что смотрели напротив и даже не думали уходить. Я чувствовал, что вся эта ситуация выглядела очень глупо, и улыбка девушки, которая теперь всем телом повернулась ко мне, только подтверждала это. Ее улыбка так странно выглядела на фоне безжизненных глаз, но, даже несмотря на это, она сделала ее лицо чуть более доброжелательным и теплым - такой я ее не видел никогда. - Милтон? - окликнула меня миссис Флорес, и я, вздрогнув от неожиданности, наконец сумел отвести взгляд от девушки. - Да? - растерянно спросил я. - Ты меня слушаешь? - Я... простите, я задумался. О чем вы говорили? Миссис Флорес устало вздохнула. - Я говорила о Мэй, - произнесла она. - Она больна, очень сильно, поэтому не ходит на занятия. Ты, наверное, хотел ее увидеть, но сейчас не самое подходящее время: она спит. Она в последнее время очень мало спит, так что каждая минута сна сейчас ценна для нее. Может, ты придешь позже, когда она проснется? Тогда ты сможешь ее увидеть. - Мне так жаль, миссис Флорес, - сказал я с неподдельной печалью в голосе. - Может, я могу что-то сделать для нее? Глаза миссис Флорес сделались такими грустными и полными безнадежности, что казалось, будто они вот-вот заплачут. Несколько секунд она смотрела мне в лицо, а затем проглотила ком в горле, тяжело вздохнула и ответила поникшим голосом: - Нет, наверное, ничего. По ней легко можно было понять, что ей больно говорить о дочери и что больна она действительно серьезно, поэтому, решив, что я делаю только хуже, расспрашивая миссис Флорес о Мэй, я стал прощаться с ней и уже думал уходить, как она вновь окликнула меня. - Я тут подумала, - сказала она, - может, все же зайдешь к Мэй, раз уж ты пришел? Только тихо, чтобы она не проснулась. - Вы уверены? - спросил я не то тревожно, не то заботливо. Миссис Флорес утвердительно кивнула. - Мэй сильно больна, - повторила она. - С каждым днем ей только хуже, и лекарства уже не помогают, даже не облегчают ее состояние. Я не хочу это говорить, но лучше пользоваться каждым моментом, когда ты можешь побыть рядом с ней. Никто не знает, что будет с ней завтра. От этих слов у меня прошел мороз по коже. Я завертел головой и, пытаясь успокоить и миссис Флорес, и себя, сказал, что она зря беспокоится и все обязательно будет хорошо, на что она только грустно улыбнулась и медленно покачала головой. - Так ты зайдешь? - спросила она, приглашая меня внутрь. - Да, спасибо большое, - согласился я и, перешагнув порог, направился к лестнице. К этому времени она уже была пуста: девушка спустилась вниз и смотрела на меня, расположившись на диване. Когда мы с миссис Флорес поднимались наверх, я спросил ее об этой девушке. - Миссис Флорес, скажите, пожалуйста, кто та девушка, что сидит на диване? Миссис Флорес, нахмурившись, обернулась, но, осмотрев гостиную, вновь посмотрела мне в лицо. - Никого там нет, - сказала она. Я оглянулся, и, действительно, диван уже был пуст. - Но ведь... - я прищурился, не понимая, куда делась незнакомка. - А впрочем, ладно, извините. Мне показалось. Правда показалось. Миссис Флорес с недоверием посмотрела на меня, и скоро мы продолжили путь. "Странно, - думал я, поднимаясь по лестнице и время от времени поглядывая назад. - Только ведь была здесь. Должно быть, куда-то убежала." Наконец, мы дошли до комнаты Мэй, и я, с осторожностью нажав на ручку, немного приоткрыл дверь, просунув в образовавшуюся щель голову. В комнате было полутемно, окна плотно закрывали занавески, через которые практически не пробивался свет. Чтобы разглядеть здесь Мэй, мне пришлось открыть дверь пошире и сделать пару шагов вперед. Я обнаружил ее на кровати, среди подушек и одеял, в которые она была замотана практически по самое горло. Как и предполагалось, она спала. Я смог разглядеть ее лицо среди кучи постельного белья и сначала даже ужаснулся. Оно словно потеряло все краски и стало настолько бледным, что практически сливалось с подушкой. Карие глаза покрывала тонкая кожа век, а вечно улыбающиеся светло-розовые губы побелели и вытянулись в прямую полоску. Отсюда даже не было видно, дышит ли она или нет, и я