- Милый, ты же его съешь сейчас, - блядский голос выдернул нас из нирваны.
Стоило посмотреть по сторонам, и я покраснел до кончиков ушей. Тут были все и даже больше: участники, водящий, медики и даже полиция, а высокая фигура возле знакомой «BMW» заставила меня побелеть. Руки в миг, стали холодными. Из-за очков невозможно было разобрать эмоций на лице отца, но то, что он видел наш поцелуй - это бесспорно. Испугался ли я? Да. Стало страшно, что я больше не увижу Рэя. Отец не позволит, я точно знаю.
-Я отойду на пару минут.
И нежный поцелуй в щеку. Он не видел отца, что ж, так даже лучше.
Твердой походкой направляюсь к машине. Одному мне известно, чего мне стоит удерживать выражение абсолютного спокойствия. Отстраненно замечаю, что Елизавет и Петрушка в военной форме, что Рэй идет именно к ним. Что Ник, и еще какой-то парень стоят в оцеплении. Вижу, как близнецы жмутся друг к другу, и завидую им. Чтобы не случилось в жизни, они всегда будут вместе. Их не смогут разделить, они не позволят. Сердце защемило с такой силой, что было больно дышать, а ноги стали ватные.
Все той же твердой походкой подхожу к машине.
- Привет, пап, – голос не дрожит. Видимо, организм еще не готов к истерике.
Ответом мне был кивок.
- Почему не на отдыхе? Мама где?
- Дома. Мы паспорта забыли. Рейс через два дня, – в голосе нет ни одной эмоции. Это пиздец как нехорошо.
- В машину.
Не просьба, приказ.
Залезаю на переднее сидение. Устраивать истерики и разборки сейчас нет смысла.
Машина плавно трогается с места. Поворачиваюсь назад и встречаюсь с беспокойным взглядом Рэя. Он делает шаг в нашу сторону, и я отворачиваюсь. Ком подступает к горлу. Нужно быть сильным, хотя бы сейчас. Вот только беспокойному сердцу этого не объяснить. У отца звонит телефон. Я перестаю дышать.
- Да, – все тот же сухой голос.
-…...
- Нет.
-…...
- Это исключено.
Тяжесть во всем теле. Больно. Слышу неразборчивый голос на том конце трубки. Я узнал его. Это Рэй. Явные маты и повышенные тона. Неужели, ты переживаешь за меня? Как же чертовски приятно. И от этого еще паршивей. Я не смогу его отпустить.
- Разговор окончен.
Телефон летит на заднее сиденье, а все мои надежды летят к чертовой матери. Так плохо, что губы растягиваются в грустную улыбку.
- Тебе весело?
- Нет, мне больно.
Врать нет смысла, я всегда говорил отцу правду. Мы вообще были очень близки. То, что он разочаровывается во мне, разрывает мое сердце на части. От этого еще больнее.
- Ты - гей? – последнее слово сказано с явным отвращением.
- Нет, я - би.
Все, эмоции покинули меня. В голове полный вакуум.
- Я против.
- Я знаю, пап.
Больше он не проронил ни слова. До самого дома тишина, а я считал столбы на обочине и старался ни о чем не думать.
Дома был скандал, в котором участвовали трое. Мама тоже не поддержала меня. Они считают, что это грязно. Я устал кричать и биться о глухую стену. Я устал. Подхожу к отцу. Он сидит на стуле, руки опущены на колени, голова поникшая.
- Отец, – я его так называю только когда хочу сказать что-то важное, либо сообщить о решении, которое не изменю.
Он поднимает голову, видимо, понял, что все слишком серьезно. Что дороги назад уже нет, и решить нужно все сейчас, раз и навсегда.
- Это мой выбор и мне идти с ним по жизни. Я знаю, как у нас относятся к геям. Я смогу дать сдачи, я сильный. Ты сам меня научил держать удар по жизни. Я хочу быть с ним. Не знаю, любовь это или нет. Мы поймем это со временем. И может у нас ничего не получится, но я хочу попробовать. Я предпочитаю шагать по собственным граблям.
Он внимательно смотрит на меня.
- Вот скажи мне, что лучше, знать, что я загибаюсь в депрессии, лезу на стены от боли и склоняюсь к суициду, или видеть меня счастливым, пусть и не таким, как все, но счастливым?
Он долго изучает меня глазами. В них слишком много всего, я не успеваю ухватиться ни за одну эмоцию. Потом вижу ярость, на секунду мне кажется, что он хочет меня ударить, а затем - полнейшая безысходность и смирение. И я догадываюсь. Он поймет. Не сейчас, не через месяц, но поймет.
- Вещи собрал и на выход, – уставший хриплый голос полоснул по сердцу. Что ж, думаю это лучший выход из ситуации. Встаю, целую его в щеку и иду в свою комнату. Быстро побросал самое необходимое, благо все оно лежало в кучке за столом. Любимый ноутбук бережно завернут в толстовку. Все, на выход.
В голове легкость. Мне плохо и хорошо одновременно. Уже обуваясь в коридоре, слышу голос отца.
- Машину возьми, ключи на тумбочке, – и шепотом, чтобы я не услышал, а я услышал, и на душе стало тепло:
- Поздно уже.
Из кухни высунулась зареванная мать.
- И чтоб ноги твоей тут не было! Целую неделю чтоб не было!
Даже батя в комнате заржал. Ну, маман. Нет бы, сразу меня поддержать.
Выхожу из подъезда. Бросаю вещи на заднее сиденье и поднимаю глаза вверх. Отец курит на балконе и типа не смотрит на меня.
Он поймет, он уже понял, не смирился пока. Плавно трогаюсь с места. Права у меня есть. Хорошо, когда отец начальник ГИБДД. Немного липовые, но есть. Да и гаишников я всех чуть ли не по именам знаю. Не раз развозил их после корпоративов.
И вот опять я у этого дома. Опять лифт. Опять табличка с надписью «не работает». Опять пешком на шестнадцатый этаж. Те же маты, те же возмущения. Вот только эмоции другие.
Подхожу к двери с надписью «МУДАК» и подписываю снизу фломастером «ЕЩЕ КАКОЙ», и с чувством выполненного долга жму на звонок.
Тот же дебильный звонок. Тот же сквозняк от вылетевшей двери, и те же офигевшие глаза.
Рэй переоделся. Синие джинсы и белая рубашка сидят на нем просто великолепно. Видно куда-то собирался. Не за мной ли?
- Ничего не меняется, - говорю и с гордо поднятой головой, всунув ему свою сумку, которую я чуть не выкинул в районе двенадцатого-тринадцатого этажа, прохожу внутрь. Видимо, шок еще не прошел, и он ее обнял как родную, и даже начал убаюкивать, а я стал внаглую разуваться. Он выглянул за дверь, оценил мое художество и наконец, отошел от шока. Бросил мою сумку на пол и сложил руки на груди. Только хотел что-то сказать, но я его перебил:
- Ты вообще обязан на мне жениться. И ты должен мне половину выигрыша, так что я пока поживу здесь. Руки не распускать, ноги тоже, а рот вообще лучше держать закрытым.
Аккуратно переступил через сумку и пошел в ближайшую комнату. Надеюсь, это ванная.
Крепкие объятья заставили меня затормозить, а твердый член, трущийся о мою попу, замереть на месте.
- Малыш, а ты куда?
Прям-таки сама забота.
- В ванную, – голос дрожит, возбуждение нахлынуло волной цунами.
- Давай я тебе спинку потру?
- Ну уж нет, это без меня.
Вырываюсь и иду к своей цели бодрым шагом. Если бы еще стоящий колом член не мешал моему бодрому шагу.
- Ну я хочу, я аккуратно.
- Где-то я уже это слышал, спасибо, но нет.
И срываюсь на бег. За мной следует погоня. Я слышу его смех и сам начинаю смеяться. Все встало на свои места. Стало хорошо и спокойно, но что-то мне подсказывает, что это только начало.