– Ерунда какая, да? Уже слишком поздно придумывать отмазку, чтобы не идти?
«Да, – словно говорил он. – Давай, Эрика, веди себя хорошо».
– Ты прав, нельзя сливаться. С Рождеством тебя! – Она приложила палец к губам и дотронулась до фотографии в рамке.
Эрика перешла в маленькую кухню, совмещенную с гостиной, где из мебели был только маленький диванчик, телевизор и полупустой книжный шкаф. На микроволновке стояла маленькая пластиковая елка. Много лет Эрика ставила ее на телевизор, но с приходом плоских экранов единственным местом, где ее вид не вызывал бы недоумения, осталась микроволновка. Эрика включила кофемашину и раздвинула занавески. Парковка и проезжая часть за ней были покрыты снегом, который под светом уличных фонарей казался оранжевым. На улице не было ни людей, ни машин. Словно во всем мире была одна она. Налетевший вдруг порыв ветра снял верхний слой снега и пронес его знакомым путем к образовавшемуся у стены парковки сугробу.
Когда Эрика наливала себе кофе, зазвонил домашний телефон. Она поспешила в коридор, надеясь, что случилось чудо и ей звонят сообщить об отмене обеда. Вместо этого она услышала голос Эдварда, отца Марка.
– Я тебя не разбудил, дорогая? – спросил он с милым йоркширским акцентом.
– Нет, я уже встала. С Рождеством!
– И тебя с Рождеством! Холодно у вас там в Лондоне?
– Снег выпал. Всего ничего, по щиколотки, не больше, но в новостях только о нем и говорят.
– А у нас здесь больше метра. А в Беркли еще больше.
Голос у него был какой-то слабый и напряженный.
– Ты там не мерзнешь?
– Нет, дорогая. У меня горит камин. Оставлю его на весь день – гулять так гулять. Жаль, мы с тобой не увидимся.
Эрика почувствовала укол совести.
– Я приеду после Нового года. У меня есть неиспользованный отпуск.
– Надеюсь, сегодня ты не на работе?
– Нет. Сегодня я приглашена на обед к Полу Маршу. Будет вся его семья… После всего, что с ними случилось, я просто не могла отказать.
– А кто это, милая?
– Пол. Пол Марш…
Повисла тишина.
– А, ну да, конечно. Тот молодой человек по имени Пол. Ему в итоге удалось продать свой «Форд»?
– В смысле?
– Вряд ли, правда, ему кто-то даст много за эту ржавую посудину. Ее же рукой можно проткнуть.
– Эдвард, ты сейчас о чем?
У Марша и правда был «Форд», но это было много лет назад, в начале девяностых.
– Ой, это я что-то не то говорю. Плохо спал. Как у них дела после всего, что произошло?
Эрика не знала, что сказать. Она теребила в руках телефонный провод. Эдварду было почти восемьдесят, но он всегда отличался острым умом и адекватным восприятием реальности.
– Еще мало времени прошло. Я их видела только…
По ту сторону провода послышался свист чайника.
– Передавай им привет от меня, хорошо?
– Конечно.
– Пойду, дорогая. Мне нужно выпить чашку кофе с утра и проснуться. И открыть подарки. Береги себя, с Рождеством!
– Эдвард, ты уверен, что ты в порядке? – спросила она, но он уже повесил трубку.
Помедитировав на телефон еще несколько секунд, Эрика пошла к окну. Стоящий напротив величественный и красивый особняк в викторианском стиле, как и остальные дома на ее улице, был превращен в многоквартирный дом. В некоторых окнах горел свет, и в одном из них Эрика увидела, как родители с двумя маленькими детьми открывают подарки, собравшись вокруг большой наряженной елки. По улице шла женщина в пуховике. Она тащила за собой маленькую черную собачку, пряча голову от летящего в лицо снега. Эрика вернулась к телефону, взяла в руки трубку, но снова ее положила.
Около одиннадцати она собралась и вышла из дома. Валил снег, и из-за закрытых магазинов складывалось ощущение, что все спят. Только несколько детей играли в снежки.
У магазинов на станции Крофтон-парк движение автомобилей замедлилось, а затем и вовсе замерло. Впереди мигала полицейская сирена. Эрика взбодрилась – сирена настраивала на рабочий лад. Машины ползли невероятно медленно. За зданием местной школы дорога налево была перегорожена двумя патрульными автомобилями и заградительной лентой. Рядом стоял констебль Джон Макгорри и что-то говорил двум другим сотрудникам. Поравнявшись с ними, Эрика посигналила, и они обернулись.
– Что случилось? – прокричала она, опустив стекло.
Внутрь сразу полетели снежинки, но ей было все равно. Макгорри, молодой брюнет с небрежно спадающей на лоб челкой, поднял ворот длинного черного пальто и быстрым шагом пошел к ней. У него была гладкая бледная кожа, но щеки горели румянцем. Подойдя к машине, он убрал со лба мешавшую челку.
– С Рождеством, босс. Едешь праздновать? – спросил он, заметив макияж и серьги.