Вулрих попытался налить себе виски и смахнул бутылку на пол. Она покатилась, громыхая, и мы очнулись.
— Кто вы? Что вы здесь делаете? — резко спросила кинозвезда.
Она не смущалась своего полуголого вида, хотя и бросила беглый взгляд на спинку стула, где висела белая с серебристым кантом юбка и черная с кружевом блузка.
— Меня зовут Дэнни Бойд, — смиренно ответил я. — Послан Гугенхеймером с целью вернуть вас на съемочную площадку.
— Гугги нервничает, — Глория обнажила в полуулыбке зубы, — плевать мне на него. Уходите!
— Только вместе с вами! — я показал ей два ряда своих красивых зубов.
— Глория приедет, — заплетающимся языком пообещал Эдди. — А сейчас... я вас... стукну... если вы...
— Если вы меня стукнете, мальчик, я буду вынужден пересчитать кости в вашем скелете. А с Глорией мы полетим в Голливуд.
Эдди начал трезветь. Очевидно, моя напористость возымела действие.
— Глория останется здесь... И если полетит... куда-нибудь... то только со мной и туда, куда захочу я.
— Ничего не выйдет. Я получил от Гугенхеймера карт-бланш. Я привезу Глорию ван Равен ко вторнику хоть в спальном мешке, хоть в смирительной рубашке. Но во вторник съемки состоятся!
Конечно, я блефовал и пугал их своими полномочиями, которых на самом деле не было. Гугенхеймер велел доставить красотку, в которую он вложил немало денег, целой, невредимой и в рабочем настроении.
Вулриха я провел: он начал блеять какую-то чушь насчет гражданских прав.
Но Глория оценивала ситуацию иначе: она знала порядки на студии.
— Можете не волноваться, — сказала она холодно. — Не в моих интересах срывать контракт. Я буду во вторник сниматься у Гугенхеймера. Но сейчас — проваливайте и не смейте беспокоить меня.
— Нет, моя дорогая. Мы вместе выйдем отсюда. Можете в таком виде... он прекрасен, и прохожие будут в восторге, — я сделал рукой отмашку в воздухе от подбородка до бедер, — можете одеться, — кивнул на спинку кресла с одеждой.
— Откуда взялся этот сумасшедший? — Глория теряла терпение.
— Вам ясно сказали — проваливайте! — добавил Эдди.
— Провалились на самом деле вы, Вулрих Второй, — улыбнулся я. — Не пройдет и пяти минут, как Глория поймет это и пойдет со мной.
— Наглец! Идиот!
— Вы пригласили на яхту певицу Элен Фицрой и трубача Моската Муллинса, чтобы они ублажали ваших кредиторов? — невинным голосом поинтересовался я.
— Что за ерунду вы несете! — взревел Вулрих.
Глория навострила ушки:
— На яхте что-то происходит?
— Да, мисс. Там сидит замечательная компания. Сначала явились двое бандитов — посланцы карточного туза из Лас-Вегаса или еще черт знает откуда. Ну-ка, Эдди, вспоминайте, кому вы проиграли двадцать тысяч! Луи Барону! Правильно.
— Какой Луи Барон? — ястребиным оком посмотрела на любовника Глория.
— Один шулер... Всегда он торопится! Я хотел выслать ему чек, — пробурчал Эдди.
Выждав паузу, я продолжил:
— Потом к нам в рубку заглянул настоящий джентльмен. Вы не знаете, Эдди, как зовут усатого лощеного господина? Его зовут Грегом Бейли, и он новый владелец Самба-клуба. Между прочим, в отличие от вас Элен Фицрой, когда узнала эту новость, чуть не грохнулась с табурета.
— Мразь! — крикнул Вулрих, глаза его чуть не вылезли из орбит.
Я не понял, к кому именно относилось это высказывание: ко мне, к Бейли или Элен.
— Мистер Бойд, говорите дальше! — Глория тяжело дышала.
— Так вот... Грег Бейли тоже пришел за своими деньгами... или за бумагами, тут я не совсем понял. Заодно он рассказал нам правдивую сказочку про то, что деньги можно получить только с мертвого Эдди Вулриха, так как живой Эдди Вулрих пуст, как выпитая бутылка. А вот со страховки в четверть миллиона можно поиметь кое-что в счет уплаты долгов вышеупомянутого Эдди Вулриха.
По мере того, как я говорил, великовозрастный мальчик бледнел, а местами даже зеленел.
— Бандиты Луи Барона оживились, узнав про страховку, и рассказали свою правдивую сказочку про то, что многие здоровяки теряют свое отменное здоровье за один щелчок револьвера.
Вулрих булькнул, как идущая ко дну курица.
— Ну вот, Глория ван Равен, я и закончил свой рассказ про то, что происходит на яхте.
В тишине было слышно, как надвигается буря. И она не заставила себя ждать.
Глория с шумом втянула в себя воздух и заорала на Эдди:
— Облезлый попугай! Дерьмо! Болтун! Ты хвастался миллионами и молчал про то, что происходит за моей спиной!
— Все не так, дорогая, у меня есть ценные бумаги, акции... — Вулрих защищался, как мог.
— А вот Бейли сказал, что у вас уже ничего нет, — поддал я жару.
— Это неправда! Я просто не хочу сейчас спускать по дешевке акции, которые через пару недель взлетят вверх.
— А вы предложите кредиторам эти акции в уплату долгов, — посоветовал я с невозмутимым видом.
— Они не возьмут бумажки вместо наличных...
— Бумажки, которые ничего не стоят, — закончил я.
— Какая же гадина лежала в моей постели! — с отвращением произнесла несравненная Глория. — Почему я не столкнула этого прохвоста в море?! Хоть какой-нибудь рыбешке была бы польза.
Она поднялась и, нервничая, стала ходить из угла в угол. Взгляд ее наткнулся на одежду.
— Все! Лечу на съемки! У меня есть Гугги, есть контракт и много работы. Так, мистер Бойд?
— Зовите меня просто Дэнни, — от всей души посоветовал я.
Глория посмотрела на меня изучающим взглядом.
— Значит, съемки во вторник, Дэнни? Но Гугенхеймер хочет видеть меня раньше?
— Да. И мы вылетаем незамедлительно, дорогая.
— Глория! — Вулрих пытался остановить разбушевавшуюся стихию. — Мы ведь собирались провести здесь пару деньков... Не верь всяким россказням! У меня есть акции нефтяных компаний...
— Отвали! — актриса была свойской девочкой.
Не смущаясь — видимо, это качество напрочь отсутствовало в ней — Глория начала одеваться.
Юбка колоколом взлетела на бедра, сверкнула молния-застежка. Блузка вспорхнула черной птицей и была застегнута одним взмахом руки.
— Идемте, Дэнни! Меня здесь ничего не удерживает.
— Да, пойдем, пока мистер Вулрих не рассказал, что он арабский шейх...
— Рождественские истории Уолл-стрит меня больше не интересуют, — сказала Глория и решительно направилась к выходу.
Я подбежал, чтобы открыть дверь пошире, задержался и... и провалился в черноту.
Кажется, меня саданули чем-то тяжелым — то ли справа, то ли сзади.
Когда я пришел в себя, то обнаружил, что лежу все в том же бунгало номер 73. Домик был пуст. Рядом со мной валялась нераспечатанная бутылка виски — ею и воспользовался Вулрих, чтобы вышибить меня из седла.
Часы показывали половину одиннадцатого. Скоро ночь.
Пошатываясь, я выбрался из бунгало и потащился к ресторану.
Навстречу показались трое. Тот, что шел посередке, был мне не знаком. А вот двоих по бокам я признал сразу. Они тоже покачивались. Но если я держался нетвердо на ногах, сами знаете, почему, то эти двое были пьяны в стельку.
— Где был, идиот? — рыкнул Туша.
— Копался в навозе? — пискнул Лапчатый.
— Фу, как воняет!
— Это он от страха уделался!
Туша и Лапчатый получали удовольствие от разговора друг с другом. Но внезапно замолчали. Тот, кто был посередине, устал от беседы джентльменов и просто-напросто стукнул их лбами как следует. Туша и Лапчатый опали, словно осенние листья.
Третий направился ко мне.
— Я — Луи Барон, — сказал он с ходу и сплюнул. — Что тут произошло? Я послал этих ублюдков по важному делу, а они нализались и ничего не могут объяснить. Хохочут: «Деньги отдаст мертвец».
— С их слов я знаю, что вы хотите получить с Эдди Вулриха карточный долг.
— Еще днем Туша позвонил мне и сказал что-то невразумительное. Он уже тогда был пьян. Я сам виноват, что послал дебилов выколачивать такую большую сумму. Пришлось срочно лететь сюда самому. Не на кого положиться, кругом одни сволочи, подонки и прохиндеи!