Хлорфенвинфос! Эта надпись бросилась ему в глаза среди десятков других упаковок по сто кубиков. И в один момент все в памяти опять всколыхнулось: смерть Шлезингера, криминальная деятельность Фихте, жертвы трансплантологии в немецких клиниках, смерть де Луки и Шебы и не в последнюю очередь его собственное похищение, когда ему угрожали тем же самым ядом. Никаких сомнений — это заговор. Но какая связь была между этими убийствами и поисками доказательств, что Иисус не вознесся на небо?
Все предположения казались слишком противоречивыми, нелогичными, притянутыми за уши. И все же должна была существовать пусть невидимая рука, которая дергала за все эти ниточки, какая-то сущность, действовавшая за кулисами и в прямом смысле шагавшая по трупам. Где же ключ к разгадке? В такие моменты, как этот, Гропиусу хотелось вернуть все назад — чтобы не начинать этого рокового расследования смерти Шлезингера, а оставить все полиции. Но в ту же секунду внутренний голос сказал ему, что сейчас он, как никогда, близок к разгадке.
Было ли здесь, в этом заброшенном поселке, где нашли пристанище священники, что-то вроде штаба, ставки командования? Гропиус покачал головой. Тут Грегору вспомнился Родригес, который сказал профессору еще в их первую встречу в Берлине: «Ваши шансы выяснить подробности равны нулю».
— С кем ты говоришь, Грегор?
Гропиус испугался.
— Я? — Он настолько углубился в свои мысли, что начал разговаривать сам с собой, — извини, я снова пытаюсь разобраться в этом хаосе.
— Успешно?
Гропиус не ответил.
В полумраке они спустились по лестнице на первый этаж и обнаружили там еще один убогий кабинет: простые полки на стенах, старый кухонный стол, служивший хозяину письменным. Была там еще древняя механическая печатная машинка, компьютер и телефон с автоответчиком, который, судя по его дизайну, выпустили лет двадцать тому назад.
Но одна деталь отличала этот кабинет от любого другого, а именно: здесь не было ни одной папки, ни одного исписанного листка. На полках не было книг, только на столе лежала наготове пачка чистых желтовато-белых листов бумаги. Казалось, что находившиеся здесь люди постарались уничтожить за собой все следы.
— Ты что-нибудь понимаешь? — спросил Гропиус, явно не ожидая услышать ответ на свой вопрос.
Между тем Франческа решила заняться компьютером.
— Я думаю, — сказала она, яростно печатая что-то на клавиатуре, — эта штука все еще работает на паровом двигателе. Она с недоверием посмотрела на провод, соединявший компьютер с телефонной розеткой.
Гропиус кивнул, соглашаясь с ней:
— Все же у господ есть даже выход в Интернет!
Франческа увлеченно занялась старомодным аппаратом. В отличие от Грегора, она прекрасно умела обращаться с техникой. Через какое-то время Франческа сказала:
— Если они им пользовались, значит, мы сейчас об этом узнаем.
Гропиус заворожено наблюдал за Франческой. Сам он до сих пор был в счастливом положении человека, поручающего технические вопросы другим сотрудникам. Умение написать электронное сообщение и отправить его на нужный адрес он всегда сравнивал с теорией относительности Эйнштейна, в которой речь тоже идет о совершенно элементарных вещах, но только в том случае, если ты в них разбираешься.
— Ты думаешь, в компьютере осталась какая-то информация? — осторожно спросил Гропиус. — Судя по идеальному порядку здесь, я думаю, что в компьютере они убрались так же чисто.
Франческа продолжала заниматься своим делом и ответила, не отрывая глаз от экрана:
— Профессор, вам следует лучше сконцентрироваться на своей хирургической практике. О компьютерах у вас нет ни малейшего представления. Только тут возникает одна проблема… Но даже и она разрешима, если ты дашь мне время в ней разобраться.
— Что такое?
Франческа, погрузившись в работу, сначала никак не отреагировала на вопрос Грегора. Потом повторила: