— Я в линзах. Для некоторых дел очки совершенно не подходят, а могут даже мешать.
— Например?
Франческа громко захлопнула чемодан и подошла к Грегору:
— Например, для занятий любовью.
Франческа умела сводить с ума парой слов, одним незаметным жестом.
Это как раз и был такой момент.
Не произнося ни слова, Грегор протянул к ней руку. Франческа положила ее себе на бедро. Потом, смеясь, она оттолкнула его и начала раздеваться. Он блаженно наблюдал, как Франческа расстегивала пуговицы на жакете, обнажая упругую грудь.
Он чувствовал себя робким школьником, постигающим искусство соблазнения удивительной женщины, — и не узнавал сам себя. Он следил за каждым ее движением, как зачарованный, пока она раздевалась перед ним. Оставшись в одних туфлях, она занялась ремнем на его брюках. Потом ее рука скользнула внутрь.
— Я хочу тебя, я хочу тебя, я хочу тебя! — шептал Грегор, возбужденный до предела.
Он закрыл глаза, полностью отдаваясь своим ощущениям. Когда Франческа села на него, все мысли испарились куда-то из его головы.
Они вместе замерли на какое-то бесконечное мгновение. Это было невыносимо и прекрасно одновременно. Гропиус сдерживал малейшее движение, чтобы оттянуть момент высочайшего наслаждения. Он не знал, как долго продлится это состояние парения, как вдруг Франческа сделала несколько резких движений и они достигли пика. Его тело как будто пронзил электрический ток, такой сильный, что на какое-то мгновение у него потемнело в глазах.
После совместного завтрака Гропиус и Франческа решили поехать в порт. Грегор считал, что эта идея бессмысленная, но этим утром он готов был сопровождать Франческу на край земли. После поездки на улицу Каральт шанс найти Рамона Родригеса был, по его расчетам, примерно один на миллион.
У памятника Колумбу они вышли из такси и пошли пешком. Безо всякого плана они бродили по Моль де ла Фуста и разглядывали в бликах водной глади яхты и корабли, стоявшие на якоре. Франческа взяла с собой кассетный магнитофон и в который раз прокручивала пленку с голосом Родригеса.
Гропиус покачал головой:
— Такой телефонный разговор мог состояться где угодно: и в торговом порту, и здесь, у причала для яхт.
Франческа все слушала и слушала кассету, плотно прижав магнитофон к уху, как будто надеясь услышать какой-то незамеченный ранее звук.
У мола, где швартовались круизные суда и крупные яхты, один из кораблей особенно бросался в глаза. Он был просто огромен и выглядел старше, чем все остальные суда в порту. К тому же складывалось впечатление, что на нем не было ни одного пассажира и ни одного представителя экипажа. Лишь два вооруженных охранника стояли у трапа.
Этому кораблю было по меньшей мере лет пятьдесят, он был сделан из дерева, но благодаря усилиям экипажа держался на плаву и выглядел вполне ухоженным. Подойдя ближе, они заметили небольшой грузовичок с надписью «Овощи — Эрнан Хименес», из которого выгружали ящики с фруктами и зеленью и переносили их на корабль.
Гропиус и Франческа уже хотели было развернуться и отправиться обратно, как вдруг Грегор резко остановился. На носу корабля сияли буквы странного названия: IN NOMINE DOMINI.
— Это латынь, — пробормотал Грегор и посмотрел на Франческу отсутствующим взглядом, — это означает: «Во имя Господа».
— Как необычно, — заметила Франческа, — даже в ультракатолической Италии корабли называют «Леонардо да Винчи», или «Микеланджело», или «Андреа Дориа», или, в конце концов, «Санта-Лючия», или «Санта-Мария». А это и правда очень странно.
Гропиус, не отрываясь, смотрел на название корабля, вдруг сказал:
— Начальные буквы этих трех слов!
— IND, — прошептала Франческа беззвучно.
— IND, — повторил Грегор, до конца не веря сказанному. Он уже собирался закончить с этими проклятыми разгадками таинственного, неизвестного, неразрешимого, как вдруг неожиданно появился знак, указывающий на виновных во всех происшествиях.
IND — во имя Господа, это звучало, если вспомнить события прошедших месяцев, как угрожающее предзнаменование. Но что это были за люди, которые «во имя Господа» совершали страшные деяния? Более того, многие они режиссировали сами.
— Пойдем! — Грегор взял Франческу за руку и пошел с ней прямо к спущенному трапу. Но войти им не удалось: дорогу преградили двое одетых в черное охранников. Они были вооружены, сбоку на поясе у каждого висела резиновая дубинка, и электрошокер, который мог сразить наповал любого нападавшего.
— Прекрасный корабль! — Гропиус попытался завязать с охранниками разговор, но один из них выкрикнул по-английски: