Родригес пожал плечами.
— Такие люди, как я. Я был сельским священником и встретил ее, она была учительницей, божественное создание. Я не хотел расставаться с ней и тем самым запустил безжалостную машину, которая привела меня к лишению права на профессию. На какие средства я, лишенный прихода священник, мог бы жить дальше?
— Я понимаю. А потом вы попали к «его святейшеству» в немилость.
— Так и было. Когда я впервые увидел Франческу Колеллу, мне вспомнилась моя несчастная любовь. Она давно уже оставила меня, а синьора Колелла была как две капли воды похожа на нее. Все кончилось плохо. Я напился, и мои братья призвали меня к благоразумию. Мазара не терпит пороков. Он рассматривает жизнь как наказание.
— Наказание за что?
— За грехи человечества. Человек, говорит Мазара, появился на свет не для своего удовольствия, а для того, чтобы выполнять волю Господа. И наслаждение жизнью вовсе не соответствует воле Господа. Искусственное продление жизни человека — это преступление. Только одному Господу ведомо, когда придет смертный час человека. Поэтому он отрицает переливание крови, пересадку органов и любые другие мероприятия по продлению жизни. Все это, говорит Мазара, попрание Божьей воли.
— Значит, Константино, мужа Франчески, тоже убили вы?
— Не лично я, орден.
— А Шебу Ядин?
— Она хотела шантажировать орден теми сведениями, которые доверил ей Шлезингер. С де Лукой та же история.
Гропиус не находил слов от возмущения. Спустя какое-то время он спросил:
— А Арно Шлезингер? Кто убил его?
— Да, этот Шлезингер! Он избежал смерти в Иерусалиме лишь чудом. Видимо, ему суждено было умереть иначе. Ватикан в первую очередь был заинтересован в том, чтобы уничтожить бренные останки Господа нашего Иисуса.
— Ватикан? Вы хотите этим сказать, что взрыв в Иерусалиме устроил Ватикан?
— Так и есть. Не стоит обвинять наш орден во всех мировых грехах. На свете и кроме этого много злых людей. Во всяком случае, кардинал-госсекретарь поручил своему помощнику Круцитти эту «палестинскую кампанию» — стереть эту «проблему» с лица земли с помощью взрывчатки. Неудачный был план, как вскоре выяснилось.
— Потому что Шлезингер выжил?
— Не только поэтому. Откуда Кальви мог знать, носит Шлезингер доказательства с собой или, может быть, спрятал куда-нибудь? Ведь тогда они так или иначе стали бы известны. Ведь Шлезингер, конечно же, давно прибрал себе пару косточек и схоронил их в надежном месте.
— Так значит, в смерти Шлезингера все-таки повинны Кальви и Круцитти?
— Зачем мне лгать? Орден имеет приближенных по всей Европе, изгнанных из римской церкви священников, которые борются за свое существование. Они слепо подчиняются Мазаре, хотя ни разу его в жизни даже не видели, не знают, где он вообще находится. Чтобы доказать свое раскаяние и готовность искупать вину, они порой делают такие вещи, которые им никто не поручал. А теперь оставьте меня. Я вам все рассказал. — И он уставился безжизненным взглядом куда-то в пространство.
В коридоре послышались шаги, но потом все стихло. Гропиусу захотелось глотнуть свежего воздуха, и он осторожно приоткрыл дверь. По-прежнему держа в руках рабочую одежду, он вскоре добрался до лестницы, которая вела на палубу.
Полночь была давно позади. Гропиус с удовольствием полной грудью вдыхал прохладный морской воздух. Рассказ Родригеса поразил его, и даже то обстоятельство, что он сам находился в безвыходной ситуации, как-то отошло на второй план. Согнувшись в три погибели, Гропиус добрался до спасательной шлюпки и скрылся под брезентом.
Хотя море было спокойно, о сне нечего было и думать. В конце концов одна мысль взяла верх над всеми остальными: как отреагирует этот сумасшедший Мазара, если Гропиуса все-таки обнаружат? До сих пор предположение о том, что он, Грегор, обладает папкой «Голгофа», охраняло его от худшего. Но теперь, когда с Мазары и его приспешников сорвана маска, когда он сам попал в пасть льву, Гропиусу было страшно подумать о том, как может себя повести этот псих. Профессор продолжал ломать голову, но решение не приходило.
Он со страхом прислушивался ко всем звукам на палубе, как вдруг услышал быстрые шаги. Гропиус осторожно раздвинул края брезента. В темноте он различил трех человек в рабочих комбинезонах, которые что-то делали в разных углах. Четвертый, высокий и худой, стоял на носу корабля с автоматом наизготовку.
Сперва Гропиус не мог найти объяснения действиям этих людей, которые бесшумно передвигались в темноте, будто выполняя эту работу в сотый раз. Тем временем с моря послышался глухой рокот. Гропиус высунулся из своего укрытия, и на какой-то момент ему даже показалось, что он видит очертания моторного катера, который плыл на расстоянии около двухсот метров от корабля. Что это могло значить?