Человек рядом с Прасковым оглянулся — он держал в руках коробочку с короткой антенной и казался совершенно спокойным. Прасков что-то прокричал ему, и человек привел взрывное устройство в действие.
В тот же момент море потряс чудовищный взрыв. Гропиус со смешанными чувствами наблюдал за трепетавшим огненным шаром. Языки пламени вздымались в небо.
Прасков издал победный клич, как будто выиграл кубок, и прибавил ходу. Пламя позади изменяло цвет, ярко-желтый сменился темно-красным, каким светится кусок раскаленного железа. Через несколько минут — катер уже успел отплыть на милю или две — сияющий сгусток света поглотила темнота.
Пока катер шел в направлении неведомой цели, на востоке начало светать. В голове у Грегора сильно гудело. Прасков вел катер, склонившись над штурвалом.
Через час вдали показался берег, сначала это была едва различимая полоска огней, потом она превратилась в четкую линию прибрежных фонарей: Барселона.
Когда до причала оставалось полкилометра, Прасков замедлил ход катера, передал штурвал одному из помощников и, перебравшись через скамейки, подсел к Гропиусу. Грегор не мог вымолвить ни слова. Он не знал, что замышляет Прасков, и был готов безвольно подчиняться происходившему. Тут вдруг Прасков схватил Гропиуса за воротник — на нем все еще была надета белая одежда ордена — и с чувством выкрикнул:
— Это тебе за грязную свинью!
Гропиус почувствовал удар в подбородок, он покачнулся и на какое-то мгновение потерял сознание, но, когда он упал спиной в ледяную воду, сознание быстро вернулось.
Моторы взревели, и катер устремился с прежней быстротой в направлении берега.
Гропиус был неплохой пловец, но борьба с сильными волнами в ледяной воде давалась ему с трудом. Ему захотелось освободиться от одежды, но потом он понял, что если вылезет из воды голым, то будет представлять нелучшее зрелище.
Гропиусу повезло: где-то на полпути к берегу его заметили с какого-то катера и взяли на борт. Шкипер, старый каталонец, который знал всего два слова по-английски, одолжил ему мобильный телефон, и Гропиус набрал номер Франчески.
— Ты где? — Франческа была взвинчена. — Я всю ночь не сомкнула глаз и уже собралась идти в полицию.
— Не нужно, — ответил он, — достаточно того, что ты встретишь меня в порту, на набережной с сухой одеждой. Меня подобрал катер в море.
Спустя секунду Франческа ответила:
— Я еду. Грегор, с тобой все в порядке?
Гропиус громко рассмеялся.
— Да, все в порядке, — ответил он.
Глава 18
Гропиус и Франческа прилетели из Барселоны в Мюнхен последним рейсом, уже поздно ночью, и без сил повалились на постель.
На следующий день, ближе к полудню, они сидели за столом и завтракали. Гропиус разбирал почту, накопившуюся за время его отсутствия.
— У меня столько не набралось бы даже за три недели отпуска, — сказала Франческа, — только важные персоны получают столько почты. Я думаю…
— Что ты думаешь?
— Ну, это, наверное, так приятно — получать много писем. Сообщения от важных людей, приглашения на различные мероприятия.
— Счета и реклама! — прервал ее Гропиус. — Большая часть полетит в корзину для мусора.
Они беспечно засмеялись.
Последние дни очень сблизили их. Гропиус наконец-то понял, что Франческа была создана для него.
После стольких переживаний в Барселоне они хотели для начала съездить на пару дней в горы, чтобы отдохнуть в какой-нибудь уютной гостинице, где Гропиус мог бы принять окончательное решение относительно дальнейшей деятельности. Франческа серьезно заявила, что в ближайшее время не собирается спускать с него глаз, и Грегору стало удивительно спокойно.
Гропиус продолжал сортировать почту и вдруг замер.
Франческа осторожно поинтересовалась:
— Что-нибудь серьезное?
Грегор протянул Франческе открытку, которую перед этим вынул из конверта.
Франческа прочитала: «Д-р Анатоль Раутманн и Фелиция Шлезингер приглашают Вас на прием в честь своей помолвки десятого марта в отеле „Четыре времени года“».
— Несколько неожиданно, — пробормотал Грегор.
— Ты ведь любил ее, не так ли, и она тебя тоже.
— Любил? — Гропиус покачал головой. — Иногда судьбы двух людей неожиданно пересекаются, и люди думают, опираясь на сложившиеся обстоятельства, что предназначены друг для друга. А позже с удивлением понимают, что влюбленность была в ситуацию, а не в человека.