— Вы, вероятно, хотите сначала посмотреть на товар, — сказала Франческа Колелла так, как будто это было чем-то само собой разумеющимся, и Гропиус смущенно ответил:
— Да, конечно.
— Вы живете в этой гостинице?
— Да, — ответил Гропиус.
— Тогда поднимемся, там нам никто не помешает. — Синьора встала.
Гропиусу не нравилась ситуация, он чувствовал себя вовлеченным в какую-то вероломную затею, и с этой самоуверенной итальянкой тоже что-то было не так. Он надеялся хоть что-то разузнать о Шлезингере, а оказалось, что его втянули в какое-то грязное дело с контрабандой. Но, ввязавшись в игру, нужно было доигрывать.
Они молча прошли к лифту и поднялись на пятый этаж. Оказавшись в комнате, Франческа с помощью ключика освободилась от цепочки на запястье и поставила чемодан на письменный столик у окна.
— Деньги при вас? — осведомилась синьора.
— Сколько? — сухо спросил Гропиус.
— Как договаривались: двадцать тысяч!
Гропиус слегка вздрогнул; но нескольких мгновений ему хватило, чтобы с невозмутимой миной игрока в покер сформулировать наглый ответ:
— Скажем, десять тысяч!
— Это против договоренности! — возразила Франческа с чувством, и ее глаза сверкнули недобрым огоньком. — У меня приказ — обменять товар на двадцать тысяч евро. Я считала, что в деле все ясно.
Гропиусу ситуация казалась уже гротескной. Он играл партию в покер на предмет, который никогда не видел и не имел никакого понятия о его ценности. И все это только из-за одной строки в записной книжке Шлезингера.
Профессор решил удовлетворить свое любопытство:
— Я могу взглянуть на товар?
— Ну конечно, вы же не можете покупать кота в мешке!
Другим ключом Франческа открыла замки чемоданчика. В отличие от Гропиуса, она при этом совсем не волновалась. В чемодане лежал футляр из матового металла, где-то двадцать на тридцать сантиметров, не слишком отличавшегося от тех, которые используют в банках. Футляр был закрыт на шестизначный кодовый замок. Гропиус вопросительно посмотрел на Франческу.
— Числовой код выставлен по дате рождения господина Шлезингера, для безопасности так сказать. Таким образом, даже у меня нет доступа к содержимому. Ведь вы же знаете день рождения вашего cognato? Не так ли? — и синьора лукаво улыбнулась.
— Да, в смысле нет, во всяком случае неточно, — пробормотал Гропиус. Он чувствовал, что его надули, и ему было не по себе. Да, он в первый раз всерьез засомневался, действительно ли способен самостоятельно, без чьей-либо помощи разобраться в деле Шлезингера, как собирался. Это еще раз напомнило ему о делах, которые ждали его дома и в которых странностей было хоть отбавляй. Но тут в его мысленный монолог вмешался внутренний голос: не это ли было доказательством того, что все эти события находятся в тесной связи между собой?
Гропиус и Франческа стояли друг против друга в нерешительности. За пару мгновений между ними выросла прочная стена недоверия. В конце концов синьора Колелла взяла инициативу в свои руки, схватила телефон и предложила:
— Так позвоните господину Шлезингеру, и все!
Гропиус кивнул, желая потянуть время. Ему пришла в голову идея: он набрал собственный номер телефона и начал ждать ответа с кажущимся смирением. Через какое-то время он сказал:
— Мне очень жаль, но никто не отвечает. Я предлагаю перенести нашу сделку на завтра. К этому времени я узнаю код замка и попробую еще раз обговорить с профессором де Лукой условия продажи.
Сжав губы и уставившись в потолок так, как будто сказанное заставило ее крепко задуматься, Франческа ответила:
— Вообще-то это идет вразрез с договоренностью, но я не вижу в данный момент другой возможности.
— Вы остановились в другом отеле? — осторожно поинтересовался Гропиус.
Итальянка кивнула и улыбнулась:
— Такой отель, как этот, выходит далеко за рамки бюджета простого курьера! Прошу вас меня понять, если я умолчу о названии моей гостиницы. Из соображений безопасности, вы же понимаете.
«Профессионально, не подкопаешься», — подумал Гропиус. Ему осталось только наблюдать, как синьора закрыла футляр в чемодане и снова закрепила цепочку на запястье.
— Значит, сегодня вечером я не смогу вас никуда пригласить — из соображений безопасности? Я бы счел за честь…
— Нет, ни в коем случае! — возмутилась Франческа. — Такие вещи строжайше запрещены.
Она говорила так, как будто Гропиус сделал ей непристойное предложение, а он имел в виду всего лишь приятный ужин. Определенно, у этой итальянки была своя излучавшая таинственность изюминка, которая будила в мужчинах все их низменные инстинкты. Но Гропиус был достаточно умен, зная, что такие женщины чаще всего не играют роль — они этим живут. А что касалось строгой синьоры Колеллы, то она определенно спала вместе с чемоданчиком, пристегнутым к руке.