— Вы знакомы с господином Беком?
— Да, у нас одна общая знакомая. Насколько я понял, дела его пошли на поправку, я имею в виду его самочувствие!
— Слава богу! Это было такое мучение — каждый день наблюдать, как господин Бек сдавал все больше и больше.
— Печень, не так ли?
Старик удрученно кивнул и сказал, глядя в землю:
— Такая тяжелая операция, но все прошло хорошо, господин Бек еще не стар.
— И дорогая!
— Простите?
— Ну, не только сложная операция, но еще и очень дорогая.
Тут дворецкий рассмеялся, положил плоскую ладонь на живот и вымолвил:
— Господин Бек обычно похлопывает себя ладонью по животу и говорит мне: «Карл, тут у меня целых полдома поместилось».
— Так дорого? — Гропиус изобразил удивление.
Дворецкий Карл махнул рукой.
— Ну, он-то не бедный! Господин Бек мог себе позволить новую печень. А вот если это случится у такого, как я, — пиши пропало. Такова жизнь. — Карл повернулся, собираясь вновь приступить к своей работе, — извините меня!
— А вы случайно не знаете, где господину Беку делали операцию? — спросил Гропиус.
Дворецкий посмотрел на Гропиуса с недоверием:
— Зачем вы хотите это знать?
— Просто интересуюсь, больше ничего.
Еще недавно такой приветливый, старичок запрокинул голову и прищурился:
— Уважаемый господин, я не уполномочен распространяться о личной жизни господина Бека. Я и так уже слишком много вам сказал. А сейчас я попрошу вас покинуть частную территорию как можно быстрее.
— Хорошо-хорошо, — ответил Гропиус успокаивающим тоном, — да это и не так важно.
Гропиус развернулся и пошел прочь. Он достаточно услышал, даже более чем достаточно.
В специальной комиссии на Байер-штрассе царил хаос — все были раздражены. Офис Инграма был похож на пыльный архив старого ученого. В углу торчал фикус, перед окном — кактусы. Папки, чертежи, схемы и бумаги, которые они забрали из кабинета Шлезингера, в общей сложности семьдесят четыре документа, лежали на столе и на полу или были прикреплены кнопками к стенам и шкафам. Среди них была газетная статья с крупным заголовком: «Загадочная смерть в университетской клинике». Несколько мужчин, бормоча вполголоса непонятные слова, пытались получить хоть какую-то информацию из этой кучи бумаг, которая могла бы приблизить их к ответу на вопрос: почему Арно Шлезингера убили таким необычным способом?
Вольф Инграм, руководитель комиссии по делу Шлезингера, почти исчез под кипами бумаг, которые стопками возвышались на его рабочем столе. У него было отвратительное настроение, он пришел к выводу, что эти бумаги не продвинули их в деле ни на шаг. В сущности, для анализа документов, изъятых у вдовы Шлезингера, срочно требовался специалист, который бы мог безошибочно идентифицировать мнимые сокращения и коды Ябруд или Кара-Тепе как безобидные места раскопок и тем самым освободить полицейских от этих головоломок. То, что Шлезингер отдавал свои находки на анализ в различные научно-исследовательские институты, тоже не вызвало бы никаких подозрений у эксперта по археологии. Инграм решил ограничиться составлением географического профиля перемещений Шлезингера.
В этот неподходящий момент вошел прокурор Маркус Реннер, одетый в двубортное пальто, с черной кожаной папкой в руках, решивший нанести визит в специальную комиссию и справиться о том, как продвигается расследование.
— Министр внутренних дел потребовал промежуточный отчет! — заявил он с гордостью в голосе. При этом стекла его очков поблескивали весьма угрожающе.
— Значит, он его получит! — проворчал Инграм. — Скажите господину министру, что мы нашли четыре фрагмента черепа человека!
Молодой прокурор удивленно воскликнул:
— Фрагменты черепа — это чудовищно!
— Вот здесь, взгляните! — Инграм раздраженно помахал перед носом Реннера какой-то бумагой, — человек, которому принадлежали эти фрагменты черепа, жил в Галилее и принадлежал к палеоантропам, но обладал также чертами неоантропа. Шлезингер занимался вопросом, был ли этот человек неандертальцем или все-таки уже был гомо сапиенс. А череп господин министр сможет осмотреть в археологическом музее в Иерусалиме!
Ребята разразились громким смехом, а Реннер густо покраснел. С осуждением в голосе он заметил:
— Господа, считаю, будет уместно, если вы возьметесь за это дело с большей серьезностью и рвением. Речь идет не только об убийстве. Возможно, Шлезингер принадлежал к террористической группировке, а мы представляем одни однобокие доклады. Так и вы, и я быстро лишимся работы.