Сообщение для вас в 17 часов 30 минут. Звонок от синьоры Колеллы. Пожалуйста, перезвоните.
Что, черт возьми, это может значить? Чего хочет от него Франческа? Унизить? Или она должна снова послужить приманкой?
Совершенно обессиленный, Гропиус упал на постель. Зазвонил телефон. Гропиус положил на него подушку. Он больше не хотел иметь с Франческой никаких дел. Ему хотелось только одного — попасть домой. Следующий рейс был утром, в 9:10.
Глава 7
Оказавшись снова в Мюнхене, Гропиус был почти в отчаянии. Он не мог сконцентрироваться, не знал, что ему делать. Как подвести под общий знаменатель смерть Шлезингера, махинации Праскова, двойную жизнь Фихте, непонятную роль де Луки, глупые попытки Вероник шантажировать его и охоту за неизвестной папкой, из-за которой он чуть не погиб.
Наша жизнь — это результат случайностей, пересечение биографий и событий. Уже давно Гропиус понял, что искусство состояло только в том, чтобы, начав в месте пересечения всех нитей, размотать их к исходному положению. Почти невыполнимая задача для одиночки. И впервые с того момента, когда он начал свои розыски, ему всерьез пришла мысль покончить с игрой в детектива.
Если взрыв бомбы он пережил достаточно спокойно, насколько это было возможно, поскольку покушение было не на него, то нападение у дома Левезова и в первую очередь похищение в Турине убедили в обратном. Страх стал его постоянным спутником.
Но даже если он все прекратит, если в одночасье перестанет заниматься поисками, это все равно не даст ему гарантию спокойствия и безопасности. Когда он был студентом, он запоем читал Сартра, который утверждал, что страх — есть страх перед самим собой, перед своим непредсказуемым поведением. Только теперь он понял правдивость этих слов. Нет, он никогда не сдастся!
Это решение подкрепилось звонком Левезова, который утверждал, что у него на крючке крупная рыба, а он, Гропиус, ввязался в такую заваруху, которую трудно себе представить. Левезов показался ему крайне взволнованным.
Гропиус пригласил детектива к себе. Не прошло и двадцати минут, как тот уже стоял у него в дверях.
— Это было непростое задание, — начал Левезов с порога, Гропиус даже не успел предложить ему присесть, — куда бы я ни приходил, везде я наталкивался на стену молчания. Но хороший детектив никогда не сдается!
— Давайте по порядку, господин Левезов! Что вы предприняли?
— Сначала я поступил в соответствии с вашей рекомендацией и выбрал из списка тех пациентов, ожидающих донорский орган, что являются не самыми бедными гражданами. Это владелец строительной фирмы из Штутгарта, хозяин кирпичного завода из Баварии, биржевой спекулянт, владелец отеля и так далее, все люди с деньгами.
Гропиус нетерпеливо кивнул:
— Могу себе представить, что эти люди не захотели рассказать вам о состоянии их внутренних органов.
Левезов сделал суетливый жест рукой.
— Первый, к кому я обратился, владелец строительной фирмы, выбросил меня из дома и спустил собак. Таким образом я пришел к выводу, что мне следует прощупывать информацию через окружение этих людей. Но и это не привело к ожидаемым результатам, и я поставил себе более долговременную задачу, когда случайно познакомился с домработницей хозяина пивного завода, который тоже находится в этом списке. Она оказалась настоящей крепкой крестьянкой с тугой косой и большим желанием общаться. Эта женщина и рассказала мне, что Груббер, так зовут хозяина пивного завода, недавно сделал операцию по пересадке печени. Она также оговорилась, что это дико дорого и даже немного вне закона.
— А вы смогли узнать подробнее? Рассказывайте же! — заволновался Гропиус.
Левезов наслаждался такими моментами. В эти секунды, он, простая ищейка, которая существовала благодаря вынюхиванию чужих тайн, чувствовал себя важным участником событий, ощущал свою нужность и значимость. Поэтому говорить он начал нарочито медленно:
— Я сделал вид, будто тоже стою в очереди на трансплантацию печени. Проклиная спиртное, я сообщил, что в листе ожидания я только на восемьдесят пятой позиции, что равносильно смертному приговору. А потом спросил, как пивовар получил свою печень. Девушка рассказала, что в Мюнхене есть один профессор, который может достать любой орган и пересадить его, правда за бешеные деньги, а пациенты должны подписывать бумагу о неразглашении. Адрес клиники она не знала, но имя профессора вспомнила быстро: Фихте.
Гропиус подпрыгнул. Он догадывался об этом. Этот мерзкий выскочка, коротышка Фихте, работает на мафию! Профессор нервно заходил по комнате, сложив руки на груди. Он кипел от ярости, от злобы на себя самого, потому что всегда доверял этому вероломному человеку и неизменно отметал в сторону все подозрительные несуразности, связанные с ним. Он вспомнил сверхурочные, на которые Фихте с радостью соглашался, и выходные дни, которые он постоянно брал в счет этих переработок. Теперь все это представало совсем в другом свете. Как врач Фихте вел двойную жизнь. С одной стороны — разыгрывающий порядочность главврач с хорошей зарплатой, а с другой — подпольный хирург по пересадке органов, зарабатывающий на своих операциях бешеные деньги. «Я завидую ему, — подумал Гропиус, — завидую его выдержке и стальным нервам». Ведь эта система могла функционировать только до тех пор, пока в ней не возникли сложности. Одна-единственная операция, прошедшая неудачно, могла означать для Фихте полный конец.