Фелиция подняла брови:
— Что же такое взрывоопасное может быть найдено археологом на раскопках?
— Не знаю, но мне предложили десять миллионов евро, если я предоставлю эту папку.
— Десять миллионов? Кто предложил?
— Де Лука и его сообщники.
— Вы же говорили мне, что не встречались с ним!
— С ним — нет. Но вот его посланница, синьора Колелла… Темная лошадка.
— Ах! — сказала Фелиция. Это прозвучало настолько язвительно, почти издевательски, что Гропиус услышал в ее возгласе одно только недоверие, и уже не в первый раз его охватило сомнение, а умеет ли он вообще врать.
Пока он об этом думал, Фелиция вышла и вернулась, держа в руках письмо:
— Оно пришло на днях с почтой. Сначала я не обратила на него внимания. Но теперь задумалась. — Она вынула письмо из конверта и передала его Гропиусу.
Отправитель — центральный офис банка «Австрия», Вена. В письме было напоминание о просроченном платеже — годовой оплате банковской ячейки номер 1157. В случае неоплаты в течение трех месяцев банк грозился вскрыть ячейку и реализовать ее содержимое. С уважением и так далее.
— Вы знали об этой банковской ячейке? — осторожно осведомился Гропиус.
— Нет, — ответила Фелиция, — мне об этом было известно ровно столько, сколько и о десятимиллионном счете в Цюрихе.
— В таком случае вопрос о содержимом ячейки отпадает сам собой, как и о том, почему он завел сейф именно в Вене.
Фелиция молча кивнула. Помолчав, она сказала:
— Когда вы начали расспрашивать меня о папке…
— Думаю, — прервал ее Гропиус, — что у нас с вами одинаковые подозрения.
— А намерения у нас одинаковые? — Фелиция вызывающе посмотрела на Гропиуса: — Я о том, что мы можем вместе съездить в Вену и прояснить ситуацию.
Гропиус ответил очень сдержанно:
— Извините меня, Фелиция, но мне не кажется, что это хорошая идея!
— Почему нет?
— Ну, хотя бы потому, что мы с вами находимся под постоянным наблюдением.
— Вы имеете в виду полицию? Она уже давно прекратила слежку.
— Нет, я говорю не о ней.
— О ком тогда?
Гропиус сглотнул.
— Когда я был в Берлине, я убедился в том, что за мной следят. В Турине около меня постоянно находились какие-то подозрительные личности. Вы думаете, что в Вене нас оставят в покое?
— Нужно было принять меры предосторожности!
— Да-да, — ответил Гропиус отсутствующим тоном. Замечание Фелиции показалось ему и наивным, и резонным одновременно. Наивным, поскольку они имели дело не с какими-то хулиганами, а с серьезными людьми. Резонным, поскольку он вынужден был признать, что до сих пор не предпринял ничего, чтобы ускользнуть от этого «милого общества» или обыграть его. И чем дольше он об этом думал, тем яснее ему становилось, что ни в коем случае нельзя позволять Фелиции действовать одной.
— А почему бы и нет? — заявил он в конце концов с многозначительной улыбкой. При этом сам он совершенно не представлял, как им следует поступить, если таинственная папка действительно окажется в этом банковском сейфе.
Следующие два с половиной часа они провели за разработкой плана поездки, у которой не должно было быть ни единого свидетеля, при этом Фелиция совершенно неожиданно проявила недюжинную фантазию и тонкое знание психологии.
Путешествия, доказывала она, обычно совершаются утром, значит, им следует выехать вечером и сделать при этом вид, что они вместе собираются пойти на какое-то культурное мероприятие. В опере дают «Волшебную флейту» Моцарта, начало в 19 часов.
Следующим вечером около 18:30 Фелиция и Грегор проехали на джипе Гропиуса мимо стойки подземного гаража оперы. Гропиус припарковал машину рядом с серым «фольксвагеном» с гамбургским номером. Они были одеты так, чтобы ни у кого не возникло сомнения, что они собрались в оперу. Уже десять минут спустя в подземном гараже царила толчея. Этой суматохой Фелиция и Гропиус воспользовались для того, чтобы вернуться к своей машине, переложить два небольших чемоданчика из джипа в серый «фольксваген» — машину, взятую ими напрокат, — и покинуть на ней подземный гараж тем же путем, каким приехали сюда полчаса назад. Через час они уже катили по автобану в направлении Вены.
Гропиус любил Вену, ее площади и переулки, в которых сто лет назад остановилось время, ряды зданий, на которые наложили свой отпечаток и пышность, и декаданс, элегантную Кэрнтнер-штрассе и замызганные кварталы окраин. И конечно же, кафетерии, в которых вместе с кофе подавали один, два или три стакана воды и свежую газету, и где никогда не возражали, если кому-то вздумалось провести там целый день.