— А вы, наверное… — начал Гропиус, проходя в бедно обставленную комнату с каменным полом.
— … мать Шебы, — подсказала женщина, — так что вы хотели, господин…
— Гропиус! Я не знаю, известно ли вам, что у вашей дочери со Шлезингером была, ну, в общем, была связь.
— Я всегда была против этих отношений! — возмущенно сказала госпожа Ядин. — Но девочка решила ничего не говорить матери. С тех пор как умер отец Шебы, она делает, что ей вздумается. Но тут дело решилось само.
— Шеба живет с вами? — поинтересовался Гропиус.
— Она теперь редко заходит домой. С тех пор как узнала о смерти Шлезингера, она совсем расклеилась, хотела бросить работу, оставить профессию, которая, видите ли, напоминает ей о нем.
— Ваша дочь археолог?
— Была археологом — и очень хорошим, пока не встретила Шлезингера. С того момента у нее в голове был только он. Если вы меня спросите, господин Гропиус, я не сожалею о его смерти.
— Вы его знали?
— Нет, даже никогда не видела, хоть он, кажется, и собирался жениться на Шебе.
— Шлезингер был женат!
— Это мне известно. Но он, видимо, собирался развестись. Шеба так утверждала.
— А где сейчас Шеба?
— Где-то у Беер-Шебы, чуть больше ста километров на юг отсюда. Противное местечко на краю пустыни Негев. Но город с богатой историей. Она там на раскопках с одним французским археологом, Контрё или как-то так.
— Может, Контено, Пьер Контено?
— Вроде так, вы знаете его?
— Слышал не раз. Кажется, он нашел в Израиле город трехтысячелетней давности.
— Я не знаю, что в этом хорошего, но Шебе нравится копаться в песке. Но я должна радоваться этому, пока ей платят. А чем вы занимаетесь, господин Гропиус?
Он ответил скромно:
— Я забочусь о здоровье людей.
— Ах, так вы доктор? И у вас есть практика?
— Да.
— А почему вы спрашивали о Шебе, доктор Гропиус? Она ведь не больна?
— Нет, что вы! — поспешил успокоить ее Гропиус. — Шлезингер после смерти оставил несколько вопросов, на которые может ответить только ваша дочь. Вас это ни в коей мере не должно беспокоить.
Госпожа Ядин скептически посмотрела на него и после недолгого молчания внезапно спросила:
— И поэтому вы прилетели в Израиль?
Гропиус пожал плечами.
— Так о чем идет речь? Может быть, я смогу вам помочь, доктор Гропиус? — полюбопытствовала госпожа Ядин.
— Нет, не думаю! — заверил ее Грегор. — Речь идет о паре профессиональных проблем, о которых Шлезингер, скорее всего, сообщил Шебе.
— Вы имеете в виду раскопки в Иерусалиме?
— Да, их.
Тут открытое лицо женщины в одно мгновение омрачилось, и она промолвила:
— Да, тут я действительно не смогу помочь, мне очень жаль. А теперь прошу меня извинить. — Она поднялась, всем своим видом показывая, что ему пора уходить.
— Говорят, что Шлезингер пострадал не от несчастного случая. Что это было покушение, — заметил Гропиус, уходя.
— Люди много болтают, — возразила госпожа Ядин, — вы же знаете, мы, евреи, любим рассказывать разные истории. Но об этом мне ничего не известно.
Гропиус показал на фотографию в серебряной рамке, стоявшую на комоде:
— Это ваша дочь, Шеба?
— Да, — ответила мать, ничего к этому не добавив.
— Действительно очень красивая, — сказал Гропиус, но не из вежливости. Шеба была красавицей. У нее были длинные черные волосы и темные глаза, а высокие скулы добавляли лицу экзотической привлекательности. Родинка на левой щеке тоже украшала ее.
Пребывая в глубокой задумчивости, Гропиус распрощался.
Снова оказавшись на улице, он два квартала шел до ближайшей стоянки такси. Ласково светило солнце. Гропиус вдруг остановился. Его недоверие к матери Шебы было столь же велико, как и мнительность, с которой она его встретила. Ясно, что она многое знала об отношениях Шебы и Шлезингера, даже если никогда его не видела. И без сомнения, была причина того, почему она так резко прервала их беседу, когда он заговорил о загадочном несчастном случае. В любом случае теперь Грегор знал, где ему разыскивать Шебу. Он решил, что поедет в Беер-Шебу уже сегодня.
В отеле Гропиус взял напрокат автомобиль с кондиционером и отправился на юг в направлении Иерусалима, потом свернул, оказавшись на магистрали, которая уходила вдаль зеленевшей степи. За двадцать километров до Беер-Шебы местность сменилась карстовым ландшафтом пустыни Негев, где тон задавали уже оттенки коричневого и охры.
Был четверг, и в Беер-Шебе было полно народу. В этот день, как обычно, здесь проходила бедуинская ярмарка — столь выдающееся событие притягивает сюда людей со всего Израиля. Старый город сто лет назад спроектировали немецкие инженеры, поэтому с тех пор его, как шахматную доску, пересекают вдоль и поперек прямые, как стрелы, улицы. Там-то Гропиусу и удалось найти для себя номер в гостинице «Ханегев», недалеко от музея на улице Хаацмаут, который расположился в старой турецкой мечети.