Игра началась заново. На сей раз в детских голосах звенело нетерпение: сейчас встретятся два бывалых бойца — это будет битва гигантов. В песенке запульсировал военный клич.
Его выберем, Виктора Рамбольда, Виктора Рамбольда, Виктора Рамбольда, до чего мстительные у них голоса, неужто они жаждут его крови?
Раздался ответ — призывный звук горна, боевой клич:
Возможно, последнюю строчку изменили с учетом погодных условий, поближе к реальности. Но мистер Рамбольд скорее всего не слышал, что его хотят еще и похитить. Лицо «жертвы» уже побледнело, голова откинулась на спинку кресла…
— Вина, сэр?
— Да, Клатсем, бутылку шампанского.
— Очень хорошо, сэр.
Мистер Рамбольд осушил первый стакан залпом.
— Кроме меня, кто-нибудь сейчас будет ужинать, Клатсем? — поинтересовался он.
— Нет, сэр, уже девять часов, — с укором в голосе ответил официант.
— Извините, Клатсем, перед ужином я был не в форме, вот и решил поспать.
Официант смягчился.
— Я сразу заметил, сэр, что вид у вас не очень. Надеюсь, никаких дурных вестей?
— Нет, ничего. Немного устал с дороги, вот и все.
— А в какую погоду вы уезжали из Австралии? — полюбопытствовал официант, чтобы доставить удовольствие мистеру Рамбольду — тот явно хотел поговорить.
— Погода была лучше, чем здесь, — ответил мистер Рамбольд, опустошая второй стакан и примеряясь глазом к остатку жидкости в бутылке.
По стеклянной крыше равномерно тарабанил дождь.
— Добрый климат — это еще не все, — заметил официант. — В гостях хорошо, а дома лучше.
— Вы правы.
— Во многих уголках земли хоть что готовы отдать за один хороший дождичек, — убежденно заявил официант.
— Безусловно, — ответил мистер Рамбольд, чувствуя, что этот разговор его убаюкивает.
— Вы много рыбачили, сэр, когда жили за границей? — продолжал допрос официант.
— Случалось.
— Вот, значит, и вам дождь нужен, — провозгласил официант, будто доказал что-то важное. — А в Австралии рыбу от браконьеров не охраняют, как здесь?
— Нет.
— Значит, и браконьерства нет, — философски заключил официант. — Каждый отвечает за себя, вот и все.
— Да, в Австралии именно такой порядок.
— Не бог весть какой порядок, — поддел его официант. — Законом его не назовешь.
— Смотря что понимать под законом.
— Как что, мистер Рамбольд? Ясное дело, сэр. Взять преступность. Допустим, вы там в Австралии ухлопали человека — то есть убили, — вас бы повесили, если бы поймали?
Мистер Рамбольд помешал шампанское плоским концом вилки и снова пригубил.
— Могли бы и повесить, если не нашлось бы смягчающих вину обстоятельств.
— А если бы нашлись, могли бы отвертеться?
— Мог.
— Вот я про это самое и говорю, — заявил официант. — Ведь закон, он и есть закон; если вы его преступили, будете наказаны. Я, конечно, не имею в виду лично вас, сэр, я говорю «вы» как бы для примера, для наглядности.
— Да, разумеется.
— А когда закона нет, а есть, как вы говорите, порядок, — развивал свою мысль официант, ловко убирая со стола остатки цыпленка, — учинить над вами расправу может любой. Кто угодно, к примеру, даже я.
— Но почему же у вас или у кого-то другого, — спросил Рамбольд, — возникнет желание учинить надо мной расправу? Ни вам и никому вокруг я ничего не сделал.