Поскольку он уже получил то, что хотел.
Так почему же он оставил только одну надпись, а не сто? Причем на стекле, а не на стене? На окне, на фоне ночной тьмы, ее невероятно трудно было заметить…
Неожиданно, почти сам того не сознавая, он взглянул на место преступления с совершенно иной точки зрения. Он уже не видел лужу крови в спальне. Угол зрения сменился, словно у камеры на штативе. Он смотрел в сторону дома из леса, из темноты, на большое освещенное окно. Он видел силуэты капитана полиции, детектива из отдела убийств, психолога из ФБР. Троих, присутствовавших на местах предыдущих преступлений.
Те три убийства имели одну общую черту. Все они совершены ночью в спальнях с большими окнами. А занавеси на этих окнах всегда были раздвинуты…
Он лихорадочно схватил телефон.
— Полиция Покипси, отдел убийств, — послышался голос. — Кравиц слушает.
— Это Кристофер Лэш. Мне нужно немедленно поговорить с Мастертоном.
— Мне очень жаль, агент Лэш, но капитан ушел полчаса назад.
— Тогда соедините меня с детективом отдела убийств, как его… Эйхерном.
— Он ушел вместе с капитаном.
— Не знаете куда?
— Сегодня вечер пятницы. Капитан и детектив Эйхерн в пятницу вечером всегда перед тем, как поехать домой, идут выпить пива.
— В какой бар?
— Не знаю, сэр. Может быть один из полудюжины.
Лэш лихорадочно размышлял. Кравиц, дежурный полицейский, казался человеком неглупым и сообразительным.
— Кравиц, выслушайте меня внимательно.
— Да, агент Лэш.
Он на мгновение прижал телефон подбородком, въезжая на Согатак-авеню и продираясь через пятничные пробки.
— Вы должны позвонить в каждый из этих баров. Слышите? Пусть другие полицейские помогут вам.
— Да?
В голосе Кравица звучало сомнение.
— Это очень важно, Кравиц. Очень важно.
— Да, сэр.
— Когда найдете Мастертона, скажете ему, что мы ошибались насчет убийств. Это не серийный убийца.
— Нет? — недоверчиво переспросил Кравиц.
— Вы не поняли. Конечно, это убийца. Но не серийный. Это тип фанатика.
Такое определение использовали судебные психологи. Иногда подобные фанатики убивали случайные жертвы, стреляя с водонапорных башен, или выбирали известных людей, как поступил Марк Дэвид Чепмен.[22] У них была лишь одна общая черта — мучительная, бесполезная жизнь, единственный смысл которой они видели в актах насилия.
На мгновение на другом конце линии наступила тишина.
— У меня нет времени объяснять, сержант. Это один из характерных типов убийц. Им руководит исключительно желание доминирования, власти, мести. Этот человек ненавидит полицейских. Вероятно, мы имеем дело с навязчивой идеей, основанной на любви и смерти. Может, его отец был полицейским и жестоким родителем, не знаю. Но это фанатик. Вот единственное объяснение.
— Не понимаю.
— Вы были на местах трех первых преступлений. Между ними нет ничего общего. Бессмысленные каракули на стенах, различия в общей картине. Ничто не сходилось. Дело в том, что преступник имитировал поведение серийного убийцы. Потому ничего и не совпадало — это была хитрость. Вы заметили те большие окна с широко раздвинутыми занавесками в каждой из комнат, где совершались убийства? Наш подозреваемый был рядом — он каждый раз находился неподалеку. Он охотился на полицейских, выбирал мишени. Женщины оказались лишь приманкой.
— Сэр?
Он свернул на Грин-Фармс-роуд. Через минуту или две, когда доберется до дома, он сам начнет звонить. Пока же приходилось рассчитывать на Кравица. Дорога была каждая секунда.
— Делайте то, что я говорю, сержант. Найдите Мастертона и повторите ему все то, что я сказал вам. Он и Эйхерн каждый раз были у окон, так что им следует поостеречься. Передайте ему, чтобы искал белого мужчину, вероятно, в возрасте от двадцати пяти до тридцати лет. Одинокого, но умеющего растворяться в толпе. Вероятно, ездит на спортивном автомобиле, чтобы компенсировать собственную низкую самооценку. Расспросите коллег, не крутился ли возле них в барах и ресторанах, где они бывают, некто, мечтающий о том, чтобы стать полицейским.