— Мне кажется, — заметила мисс Мерчисон, — что показания Ханны в пользу мистера Эркерта очень важны. Вы не думаете (мне, конечно, неприятно высказывать такое предположение), что на суждения Бантера могли повлиять его чувства?
— Он говорит, — ответил лорд Питер, — что, по его впечатлениям, Ханна — женщина искренне верующая. Они сидели бок о бок в церкви и пели гимны по одному молитвеннику.
— А если это обыкновенное лицемерие!? — не без горячности возразила мисс Мерчисон, которая была рационалисткой до мозга костей. — Не верю я таким святошам.
— Я привел этот пример не в доказательство ее добродетельности, — сказал Вимси, — а в доказательство беспристрастности Бантера.
— Да у него самого вид, как у дьякона!
— Вы никогда не видели Бантера во внеслужебное время, — мрачно заявил лорд Питер. — Мне приходилось, и я могу вас заверить в том, что сборник церковных песнопений так же не способен смягчить его сердце, как стаканчик чистого виски повредить печени прожившего лет двадцать в Индии англичанина. Нет, если Бантер говорит, что Ханна не лжет, значит, Ханна не лжет.
— Тогда вариант с выпивкой перед обедом явно отпадает, — сказала мисс Мерчисон. Он ее не убедил, но она не хотела упрямиться. — А как насчет графина в спальне?
— Дьявольщина! — воскликнул Вимси, — очко в вашу пользу, мисс Мерчисон! Об этом мы не подумали. Графин для воды, конечно — просто конфетка, а не мысль! Помнишь, Чарльз, в деле Брейво выдвигалось предположение, что обиженный слуга подложил рвотное средство в графин. Эй, Бантер! А, вот и ты. Когда в следующий раз будешь сжимать ручку Ханне, спроси ее, не пил ли мистер Бойс воду из графина у себя в спальне перед обедом?
— Прошу меня извинить, милорд, но такой вариант развития событий уже приходил мне в голову.
— Правда?
— Да, милорд.
— Тебе когда-нибудь случалось упустить что-нибудь из виду, Бантер?
— Я стараюсь ничего не оставлять без внимания, милорд.
— Не говорите загадками, Бантер. Меня это раздражает. Так что насчет графина?
— Как раз перед приходом леди, милорд, я собирался высказать замечание относительно того, что с этим графином, как мне удалось выяснить, произошла довольно странная история.
— Ну вот, мы немного продвинулись к цели, — с облегчением заметил Паркер, переворачивая страницу блокнота и разглаживая ее.
— Я бы не заходил так далеко, чтобы утверждать это, сэр. Ханна сообщила мне, что проводила мистера Бойса к нему в комнату, и удалилась. Но она едва успела дойти до лестницы, как мистер Бойс выглянул в коридор и позвал ее обратно. Когда она вернулась, он попросил, чтобы она налила воды в его графин. Эта просьба ее немало изумила, поскольку она прекрасно помнила, что уже наполняла графин, готовя комнату к его приезду.
— А он не мог его выпить? — с надеждой спросил Паркер.
— Выпить? Нет, сэр — на это у него просто не хватило бы времени. И стакан в его комнате остался сухим. Больше того, графин оказался не только пустым, но и сухим. Ханна извинилась за свой недосмотр, немедленно сполоснула графин и наполнила его из-под крана.
— Любопытно, — сказал Паркер. — Но очень может быть, что она просто забыла его наполнить.
— Извините, сэр, но Ханну этот эпизод настолько удивит, что она рассказала о нем кухарке, миссис Петтикен, и та подтвердила, что прекрасно помнит, как горничная тем утром наливала воду в графин.
— Так, понятно, — сказал Паркер. — Значит, Эркерт или кто-то другой вылил воду и вытер графин насухо. Но — зачем? Как поступит человек, который обнаружил, что у него в графине нет воды?
— Вызовет прислугу звонком, — мгновенно ответил Вимси.
— Или окликнет ее, — добавил Паркер.
— Или, — проговорила мисс Мерчисон, — если человек не привык, чтобы ему прислуживали, он может сам налить воды из кувшина для умывания.
— О! Ну, конечно, Бойс ведь вел более или менее богемную жизнь.
— Но, право, — запротестовал Вимси, — это чересчур сложно. Гораздо проще было бы просто отравить воду в графине. Зачем привлекать внимание, осложняя себе дело? И потом — нельзя рассчитывать на то, что жертва воспользуется кувшином. И, если уж на то пошло, Бойс ведь и не воспользовался.
— И все-таки был отравлен, — добавила мисс Мерчисон. — Значит, яд был не в графине и не в кувшине.
— Да. Боюсь, что кувшин и графин тут ни при чем. «Увы, увы, увы — напрасны все восторги!» как сказал Теннисон.
— И тем не менее, — заявил вдруг Паркер, — это происшествие меня убедило. Вимси прав: алиби не может быть таким идеальным, это неестественно.
— Бог мой! — воскликнул Вимси, — нам удалось убедить Чарльза Паркера! Большего и желать грех. Он дотошнее любого жюри присяжных.
— Да, — скромно согласился Паркер, — но я и более логичен. И меня не сбивает с толку прокурор. Я был бы счастлив, если бы у нас нашлись более объективные доказательства.
— Ты будешь счастлив. Тебе нужен настоящий мышьяк. Ну, Бантер, как обстоят дела?
— Установка для анализа готова, милорд.
— Прекрасно. Пошли, посмотрим, что мы можем предложить мистеру Паркеру. Веди — мы за тобой!
В фотолаборатории Бантера — небольшом помещении, оборудованном раковиной, рабочим столом и горелкой Бунзена, — стояла установка, необходимая для проведения анализа на мышьяк по Маршу. В колбе уже тихо булькала дистиллированная вода. Бантер поднял маленькую пробирку, которая лежала на пламени горелки.
— Как вы можете наблюдать, милорд, — заявил он, — аппарат стерилен и ни с чем не соприкасается.
— Я вообще ничего не вижу, — сказал Фредди.
— Это, как сказал бы Шерлок Холмс, именно то, что вы должны видеть там, где ничего нет, — добродушно ответил Вимси. — Чарльз, ты готов свидетельствовать о том, что в воде, колбе, пробирке и прочем разном мышьяка нет?
— Готов.
— «Готов ли ты дать клятву любить, лелеять и охранять ее, в здравии и болезни…» Извините! Перевернул сразу две страницы. Где этот порошок? Мисс Мерчисон, подтверждаете ли вы, что этот запечатанный конверт — это именно тот, который вы принесли из конторы, с таинственным белым порошком из тайника мистера Эркерта?
— Подтверждаю.
— Целуйте Библию. Спасибо. Итак…
— Подожди секунду, — вмешался Паркер, — ты не проверил конверт отдельно.
— Это верно. Надеюсь, мисс Мерчисон, у вас найдется при себе еще один конверт из конторы?
Мисс Мерчисон покраснела и начала рыться в сумочке.
— Ну… вот письмецо, которое я сегодня днем нацарапала одной подруге…
— Находясь на рабочем месте и воспользовавшись бумагой работодателя! — сурово проговорил Вимси. — О, как был прав Диоген, когда днем с фонарем он искал честную машинистку! Но не будем об этом. Давайте-ка его сюда. Если есть желание, будет и возможность.
Мисс Мерчисон извлекла свое письмо из конверта. Бантер, почтительно приняв его в фотографическую кювету, разрезал его на мельчайшие части, которые бросил в колбу. Вода весело кипела, но пробирка и трубки оставались полностью прозрачными.
— Когда, наконец, что-нибудь начнет происходить? — осведомился мистер Арбетнот. — У меня такое чувство, что шоу проходит как-то вяло, а?
— Если не перестанешь ерзать, я тебя выпровожу отсюда! — цыкнул на него Вимси. — Продолжай, Бантер. С конвертом все ясно.
Бантер послушно вскрыл второй конверт и осторожно высыпал порошок в широкое горлышко колбы. Все присутствующие нетерпеливо склонились над установкой. Не прошло и минуты, как в том месте, где пламя соприкасалось с пробиркой, начало проявляться тонкое серебристое пятнышко. С каждой секундой оно увеличивалось и темнело, превратившись в коричневато-черное кольцо с блестящим металлическим центром.
— О, чудесно, чудесно! — воскликнул Паркер с профессиональным восторгом.
— У тебя, похоже, горелка коптит, — заметил Фредди.
— Это мышьяк? — тихо прошептала мисс Мерчисон.
— Надо надеяться, — ответил Вимси, осторожно отсоединяя пробирку и поднося ее к свету. — Это либо мышьяк, либо сурьма.