Сэр Импи расхохотался.
— Очень интересно. Хотелось бы мне почаще получать такие сведения о происходящем в комнате присяжных! Мы из кожи вон лезем, чтобы подготовить убедительные свидетельские показания, а потом кто-то решает, что это вообще ничего не доказывает, а второй поддерживает его на том основании, свидетельским показаниям вообще нельзя довеять. А что же мужчина?
— Мужчина — художник, и он единственный реально представлял себе, какую жизнь вели эти люди. Он поверил рассказу подсудимой о той ссоре и сказал, что если она действительно относилась к погибшему с таким презрением, то ей меньше всего хотелось бы его убивать. Она предпочла бы стоять в сторонке и наблюдать, как он корчится от зубной боли, на манер того персонажа из известной песенки. Он смог поверить и объяснению о покупке ядов, которое остальные, естественно, сочли весьма неубедительным. А еще он сказал, что, насколько он слышал, Бойс был самодовольным педантом и любой человек, который его укокошил, должен считаться благодетелем рода человеческого. Он имел несчастье читать кое-какие его книги и считал его идиотом и занудой. По правде говоря, он решил, что тот вполне мог покончить с собой, и если кто-то готов принять эту точку зрения, он рад к нему присоединиться. А еще он напугал присяжных, объявив, что привык сидеть допоздна в душных помещениях и его не испугает перспектива остаться заседать хоть на всю ночь. Мисс Климпсон тоже сказала, что ради правого дела можно пожертвовать личными удобствами, и добавила, что ее религия приучила ее поститься. В этот момент у третьей женщины началась истерика, а еще один мужчина, которому на следующий день надо было заключать важную сделку, совершенно потерял самообладание. И вот, чтобы предотвратить рукоприкладство, старшина присяжных решил, что им следует объявить о том, что они не могут прийти к общему решению. Вот так все и вышло.
— Ну, они дали нам еще один шанс, — сказал мистер Крофтс, — так что это к лучшему. Теперь дело будет слушаться уже в следующую судебную сессию, и достанется, скорее всего, Бэнкрофту, а он не так строг, как Кроссли. Вопрос только в том, удастся ли нам представить дело лучше?
— Я приложу к этому все силы, — пообещал Вимси. — Знаете ли, должны же быть какие-то факты. Я не сомневаюсь в том, что вы трудились, как пчела, но я собираюсь трудиться, как целый улей. И у меня перед вами есть одно большое преимущество.
— Больше мозгов? — с ухмылкой предположил сэр Импи.
— Нет, я не стал бы это утверждать, Бигги. Но я-то верю в то, что мисс Вэйн невиновна.
— Дьявольщина, Вимси, неужели мое заключительное слово не убедило вас в том, что я всей душой верю в это?
— Ну, конечно, убедили. Я чуть было не разрыдался. «Вот он, старина Бигги, — сказал я себе, — готов уйти от дел и перерезать себе горло, если вердикт окажется неблагоприятным, потому что он разочаруется в британском правосудии. Нет: вас выдала ваша бурная радость из-за того, что вам удалось добиться неразрешимого конфликта присяжных. Это было больше, чем вы ожидали. Вы сами это сказали. Кстати, извините за грубый вопрос: кто вам платит, Бигги?
— «Крофтс и Купер» — лукаво ответил сэр Импи.
— А они, насколько я понимаю, занимаются этим из чистой благотворительности.
— Нет, лорд Питер. На самом деле расходы по этому делу оплачивают издатели мисс Вэйн и… ну, одна газета, которая скоро начнет публикацию ее нового романа. В результате всего этого они рассчитывали получить сенсационный материал. Но, откровенно говоря, я не знаю, что они скажут по поводу новых расходов, связанных с повторным слушанием. Я ожидаю, что они сегодня утром со мной свяжутся.
— Вот стервятники, — сказал Вимси. — Ну, будем надеяться, они продолжат финансирование, но, на всякий случай, пообещайте им, что они не останутся в накладе. Только не называйте моего имени.
— Это очень щедрое обещание…
— Ничуть. Я ни за что на свете не хотел бы лишиться такого удовольствия. Именно такие дела я просто обожаю. Но взамен вы должны кое-что для меня сделать. Я хочу встретиться с мисс Вэйн. Вы должны сделать меня членом вашей команды, чтобы я смог выслушать ее версию происшедшего по возможности без посторонних ушей. Вы меня понимаете?
— Полагаю, это можно будет устроить, — сказал сэр Импи. — А тем временем мне хотелось бы выслушать ваши соображения.
— Боюсь, что еще рановато. Но я что-нибудь выужу, не сомневайтесь. Я уже начал подрывать уверенность полиции. Старший инспектор Паркер отправился домой плести траурные венки для собственного надгробия.
— Прошу вас действовать осторожно, — предостерег его сэр Импи. — Все, что нам удастся обнаружить, будет более действенным, если об этом не будет заранее известно обвинению.
— Я буду осторожен, как карманник. Но если я найду убийцу (если таковой вообще был), то вы позволите мне лично его или ее арестовать, не так ли?
— С моей стороны — никаких проблем. А вот полиция может возражать. Ну, джентльмены, если на данный момент это все, то нам следует закончить нашу встречу. Мистер Крофтс, вы поможете лорду Питеру?
Мистер Крофтс действовал очень энергично, и уже на следующее утро лорд Питер с необходимыми бумагами оказался у входа в тюрьму Холлоуэй.
— О, да, милорд. У вас те же права, что и у адвоката заключенной. Мы получили особое разрешение от полиции, так что все в порядке, милорд. Надзиратель проводит вас и расскажет вам о наших правилах.
Вимси провели по нескольким узким коридорам, пока он не оказался в небольшой комнатке со стеклянной дверью. В ней стоял длинный стол из некрашеной сосны и пара грубосколоченных стульев.
— Ну вот, милорд. Вы сядете за один конец стола, а заключенная — за другой. Вам запрещается вставать с места и передавать что-либо через стол. Я буду наблюдать за вами через стеклянную дверь, милорд, но мне ничего оттуда не слышно. Садитесь, пожалуйста, милорд: заключенную сейчас приведут.
Вимси уселся и стал ждать в странном смятении чувств. Вскоре послышались шаги, и надзирательница ввела заключенную. Она села напротив Вимси, надзирательница ушла, дверь закрыли. Вимси, который при их появлении встал, откашлялся.
— Добрый день, мисс Вэйн, — произнес он ничего не выражающим голосом.
Заключенная посмотрела на него.
— Садитесь, пожалуйста, — сказала она тем удивительным грудным голосом, который так понравился ему во время судебных слушаний. — Насколько я поняла, вы — лорд Питер Вимси и пришли от мистера Крофтса.
— Да, — подтвердил Вимси. Ее внимательный взгляд заставил его смутиться. — Да. Я… э-э… присутствовал на заседаниях и все такое прочее и… э-э… решил, что мог бы что-нибудь сделать для вас, понимаете ли.
— Это очень мило с вашей стороны, — сказала заключенная.
— Нисколько, нисколько, бросьте! То есть — мне просто нравится расследовать всякие дела, знаете ли.
— Да, знаю. Будучи автором детективных романов, я, естественно, с интересом следила за вашей карьерой.
Она неожиданно улыбнулась, и он почувствовал, что сердце у него растаяло.
— Ну, это в некотором смысле даже удачно, потому что вы не будете считать меня таким ослом, каким я сейчас должен вам казаться.
Это заставило ее рассмеяться.
— Вы вовсе не кажетесь ослом — по крайней мере, не больше, чем любой другой, кто оказался бы сейчас на вашем месте. Вы, конечно, не очень вписываетесь в здешнюю обстановку, но ваше присутствие очень ободряет. И я на самом деле глубоко вам благодарна, хотя, боюсь, дело мое довольно безнадежное.