Они венчались в конце июля Александро-Невской лавре. Платье для Илоны шили в частном ателье мадам Пафнутьевой, и обошлось оно ни много, ни мало, ровно в тысячу долларов. Но Толян сказал:
- Детка, ты прекрасна, и у тебя должно быть все самое лучшее! А кроме того, ты же не хочешь опозорить меня перед моими друзьями?
Опозорить Толяна Илона, конечно же, не хотела. Поэтому делать прическу она отправилась к самому Лагутину. Ее темные каштановые волосы, длиной до лопаток, были послушными и пышными, и великий мастер сказал, что причесывать такую даму - чистое удовольствие! Тем более что с ее красотой она может вообще всю жизнь ходить непричесанной, и станет от этого лишь еще краше.
Само венчание Илона помнила плохо, несмотря на то, что перед выездом в Лавру выпила всего бокал шампанского. Но она чувствовала себя как-то странно, расслабленно... Ее только удивило, что у Толяна оказалось такое множество друзей, о которых она до сих пор ни разу даже не слышала, крепкие мужики в дорогих костюмах и на дорогих машинах, но она толком не рассмотрела и не запомнила ни одного из них. Сама она давно не имела ни единой подруги (а скорее, вообще никогда не имела подруг, интересуясь лишь противоположным полом), и родственников у нее тоже не осталось, так что все женские роли в этом изумительном спектакле играли девушки, приглашенные Нерадовым.
Потом было великое гулянье в загородном ресторане, окруженном густым старым парком. Вся обслуга там щеголяла в казачьих национальных костюмах, и молодую жену невероятно смешили официанты с саблями. Илона купалась в море цветов... Потом катались на тройках, потом каким-то образом очутились в Финском заливе на огромной яхте...
И еще Илона смутно помнила, что она требовала нанять вместо яхты трехпалубный пароход. Зачем - она понятия не имела. И желала, чтобы на пароход погрузили лошадей с коляской. Чтобы кататься по палубе.
...Когда из роскошного номера какой-то загородной (кажется, неподалеку от Выборга) гостиницы они с Толяном вернулись в пыльную, захламленную питерскую квартиру, Илона была чуть жива. Нерадов сразу отправился в ванную, на ходу сбрасывая одежду, а Илона задержалась в прихожей и подошла к покрытому толстым слоем грязи большому старинному зеркалу в ободранной золоченой раме. Глянув на себя, она ужаснулась. Под глазами огромные синяки, лицо осунулось, побледнело, волосы висят, как старая пакля... и сама она похожа на старую отощавшую бабу Ягу. Белое венчальное платье она еще на яхте сменила на черные джинсы и синий блейзер, предусмотрительно захваченные с собой Толяном, атласные туфельки, как только теперь припомнила, бросила в воду - на счастье, надев вместо них пляжные шлепанцы... в общем, вид у нее был такой, что впору отправляться на помойку искать пустые бутылки. Она отвернулась от зеркала, и тут в ее памяти промелькнуло нечто странное. Кажется, она тратила какие-то деньги... вроде бы даже просто разбрасывала их вокруг себя, изображая сеятеля? А где она их взяла?
Илону охватил озноб. Она вошла в комнату, взяла валявшийся на кровати пушистый махровый халат и, подойдя к двери ванной, постучала.
- Толик, ты скоро?
- Уже! - сквозь шум воды откликнулся Толян.
Он выключил душ и через минуту вышел в коридор - свежий, как всегда, отлично выбритый, энергичный.
- Что с тобой, детка? - спросил он, увидев перекошенное лицо Илоны. Нехорошо тебе? Иди, искупайся, сразу легче станет.
- Погоди, - пробормотала она, - погоди... Скажи, пожалуйста, я вчера какие-то деньги бросала в ресторане и на пароходе... откуда они?
- Детка, я не решился с тобой спорить в тот момент, - мягко сказал Нерадов, - ты была вроде как не в себе...
- Откуда они? - хрипло выкрикнула Илона.
- Ты взяла их с собой, я и не знал об этом, - пожал плечами Толян. Это деньги за твою комнату.
- Что?! - в ужасе прошептала Илона. - И я их все...
- Да, все, по-моему. Ну, не огорчайся. Иди в ванную.
Подставляя тело горячим упругим струям, Илона напряженно размышляла. Как это могло случиться? То есть каким образом деньги очутились в ее сумке со всяким необходимым в маленьком свадебном путешествии барахлом? Она совершенно не помнила, чтобы брала их с собой. Но, конечно же, она ничуть не сомневалась в том, что могла пустить на ветер сколь угодно большую сумму. Такое с ней уже приключалось. И не раз. Стоило ей выпить лишнего, а правильнее говоря - напиться в стельку, как ее начинало тянуть на купеческие жесты. Она могла отдать все, что при ней было, какому-нибудь вонючему бомжу, могла бросить нищей попрошайке перстень, сорванный с руки небрежным жестом... нет, она не сомневалась в том, что выбросила все, что получила за свою комнату. Она хотела понять только одно: как и почему деньги очутились у нее в руках в такой неподходящий момент?
Крепко растеревшись жестким массажным полотенцем, Илона почувствовала, что немного ожила. Она завернулась в халат и пошла в кухню. Толян сидел у стола, ожидая, когда венчанная жена приготовит ему то ли завтрак, то ли обед.
- Толик, - осторожно спросила Илона, - а ты не знаешь... ну, понимаешь, я никак не могу понять, почему деньги оказались при мне. Я не помню, чтобы брала их с собой.
- Детка, но ты их сразу положила именно в эту сумку, ну, когда мы получили их от покупателя твоей комнаты, - спокойно ответил Нерадов. - Я думал, ты их после отнесла в банк.
- Но почему я их не заметила, когда собирала вещи в поездку?
- Наверное, потому, что ты их прикрыла сверху газетой и журналом, развел руками Толян. - Да выбрось ты все это из головы! Утрясется, уладится. Давай, приготовь что-нибудь поскорее. Но вообще, конечно, ты у меня широкая натура. Любишь пустить пыль в глаза.
- Да уж, натура - шире некуда, - пробормотала Илона. - Но почему ты меня не остановил?
- Ну, дорогая, - усмехнулся Нерадов, - когда ты входишь в раж - тебя ничем не остановишь!
Покачав головой, Илона принялась за дело. Приготовление еды всегда успокаивало ее, так что к тому моменту, когда были готовы овсяная каша с изюмом и сливками, салат из груш и персиков и бутерброды с сыром, которые Илона украсила крошечными кружочками вареной моркови и зеленью, она уже почти забыла о происшедшем. Осталось лишь сожаление о том, что не придется вот прямо завтра открыть собственное маленькое кафе с изысканным меню. Ну, жила ведь она до сих пор без кафе, и дальше проживет.