– Ром с колой, – произнес молодой коп, стоявший у изножья стола. – Думаю, эта смесь была у нее в стакане. Он стоял рядом с шезлонгом.
Маура впервые видела у себя в морге офицера Бушанана. Он нервировал ее тем, что постоянно теребил свою бумажную маску и переминался с ноги на ногу. Мальчишка выглядел слишком молодо для полицейского. Теперь все полицейские казались ей чересчур молодыми.
– Вы сохранили содержимое ее стакана? – спросила она офицера Бушанана.
– Мм… нет, мэм. Зато понюхал. Она определенно пила ром с колой.
– В девять утра? – Маура взглянула на своего ассистента Йошиму, который стоял напротив. Он, как всегда, хранил молчание, но она увидела, как поползла вверх его темная бровь – красноречивый комментарий, которого только и можно было добиться от Йошимы.
– Она выпила немного, – заявил офицер Бушанан. – Стакан был почти полон.
– Хорошо, – сдалась Маура. – Давайте-ка посмотрим на ее спину.
Йошима помог ей перевернуть тело на бок.
– Тут на бедре татуировка, – заметила Маура. – Маленькая синяя бабочка.
– С ума сойти! – воскликнул Бушанан. – В ее-то возрасте?!
Маура подняла взгляд:
– Вы думаете, пятьдесят уже глубокая старость, так, что ли?
– Я просто хотел сказать… ну, моей маме столько же.
«Поаккуратней, мальчик. Я всего лишь на десять лет моложе».
Она взяла нож и начала резать. Сегодня это было уже пятое вскрытие, и она работала быстро. Так совпало, что доктор Костас ушел в отпуск, а накануне ночью произошла автокатастрофа с большим количеством жертв, и уже с утра морозильная комната была набита мешками с трупами. Мауре удалось частично разобраться с этим, но в течение дня в морг доставили еще два трупа. Им предстояло ждать до завтра. Персонал морга уже разошелся, да и Йошима то и дело поглядывал на часы, явно торопясь домой.
Она надрезала кожу, вскрыла грудную клетку и брюшную полость. Извлекла влажные внутренние органы и выложила их на препаровочный столик для иссечения. Потихоньку Глория Ледер начала раскрывать свои секреты: заплывшая жиром печень – признак злоупотребления ромом и колой. Узловатая матка с фиброзной опухолью.
Когда они вскрыли череп, наконец прояснилась причина смерти. Маура увидела ее сразу, как только мозг оказался в ее облаченных в перчатки руках.
– Субарахноидальное кровоизлияние, – констатировала она и взглянула на Бушанана. Он был заметно бледнее, чем в самом начале вскрытия. – Возможно, у этой женщины была мешковидная аневризма – слабое место в одной из артерий у основания мозга. Гипертония усугубила это состояние.
Бушанан сглотнул, уставившись на лоскут кожи, некогда обтягивавший череп Глории Ледер, а теперь отделенный от него и откинутый на лицо. Эта часть вскрытия, когда лицо превращалось в съежившуюся резиновую маску, обычно приводила в ужас слабонервных – многие морщились или попросту отворачивались.
– То есть… вы считаете, она умерла естественной смертью? – тихо спросил он.
– Совершенно верно. Больше мы с вами здесь ничего не увидим.
Пятясь от стола, молодой человек уже начал развязывать свой халат.
– Пожалуй, мне лучше выйти на воздух…
«Мне бы тоже не мешало, – подумала Маура. – Летний вечер, пора сад поливать, а я весь день торчу в этом помещении».
Но спустя час она все еще сидела в здании бюро судмедэкспертизы, просматривая у себя в кабинете предметные стекла и расшифровки записанных на диктофон отчетов. Хотя она переоделась, от нее по-прежнему пахло моргом, и против этого запаха были бессильны любые количества мыла и воды, потому что его хранила память. Она включила диктофон и начала записывать отчет о вскрытии Глории Ледер.
– Пятидесятилетняя белая женщина, найдена мертвой в шезлонге у бассейна возле своего дома. Женщина развитая, нормального телосложения, без видимых травм. Внешним осмотром выявлен старый хирургический шрам на животе, возможно оставшийся после удаления аппендикса. Имеется маленькая татуировка в форме бабочки на… – Она замолчала, мысленно представляя себе татуировку. На каком она была бедре – на левом или на правом?