Рыжов кивнул, показывая, что такой расклад его устраивает, и одновременно, что эту фамилию он уже знает. Кажется, в Москве все действительно организовали неплохо. И это было… странно. Так заботится о подчиненных, о людях, которых вообще можно бы не принимать в рассчет, раз уж встреча со Сталиным прошла сколько-то благоволучно, было не в традициях службы. Это не столько успокаивало, сколько наоборот – настораживало.
Рыжов подхватил свой портфельчик и пошел к широкой лестнице, забранной ковром под начищенными бронзовыми штырями. Ковер и штыри были тут, наверное, еще с дореволюционных времен.
– А вы, Смеховой, поедете со мной… Для вас же лучше, если со мной.
Почечный лейтенант и Смеховой направились к выходу. И все же Рыжов отчетливо слышал каждое их слово в этом гулком и по-утреннему тихом фойе.
– Это правильно, лейтенант… Но все же, я не понимаю, мы же приехали вместе, а жить должны по отдельности?
– Так и будет, товарищ Смеховой, – кажется, лейтенант все же научился произносить его фамилию правильно.
– Но я должен быть с ним, чтобы проверять… – дальше пошло что-то не вполне разборчивое, потому что лестница сделала поворот.
– Мы получили другие указания, – вот голос лейтенанта долетал четко.
– Да что же… вы проверяете? Меня?.. – Теперь и Смеховой разозлился, а потому едва ли не кричал.
– Вы сделаете так, как вам предложено…
Все, они ушли, стало тихо. Приемные администраторы, которые сидели за широким полированным прилавком, где выдавались ключи, только что делали вид, что ничего не слышат, но едва эта пара вышла, тут же оживленно принялись негромко переговаривать. Рыжов наблюдал за ними через перила, вниз, и не знал, значит ли это что-нибудь.
Все же следовало и об этом подумать. Он открыл дверь своего номера, расположенного под самой крышей, но довольно удобного, как и остальные номера в этой гостинице. Даже с раковиной и кранами в виде странных птиц, должно быть, страшно благородных и героических. Из крана текла теплая вода, не горячая, чтобы побриться с удовольствием, но достаточно теплая, чтобы не ранить кожу, это было хорошо.
Потом Рыжов разделся и лег. И все-таки, сразу уснуть не мог. Одна мысль не давала ему покоя. Все выглядело так, что ему следовало справиться с этой работой или очень хорошо, или… Готовиться к другому месту службы. А может быть, даже не служебными обязанностями ему предстояло заняться, а… Но об этом, как о судьбах Самохиной и Раздвигина, думать не хотелось.
И разумеется, все могло обернуться таким уровнем секретности, что… Голова пойдет кругом не только у него, но и у людей повыше, вроде Блюмкина.
# 4.
День был пасмурный и хмурый, как всегда бывает в Ленинграде в это время года. Не замерзнуть бы в демисезонном пальто, думал Рыжов, выглядывая из небольшого кафе, устроенного в какой-то боковой комнатке гостиницы, где подавали странный, очень темный чай, разные булочки и сметану. Сметана оказалась получше, чем в подобных забегаловках в Москве, поэтому он умял два стакана с хорошим, крупным, едва ли не прозрачным в каждом кристаллике сахаром.
Впрочем, ему ли судить о таких дорогих и привелигерованных гостиницах в Москве? Там он всегда обходился жильем в выделенной комнатухе, а еще раньше и вовсе обходился армейским постоем, когда они копытили степи от Оренбурга, и до… Вот до Иркутска он не дошел, не вышло, а жалко. Он до сих пор думал иногда, вот было бы здорово догнать белогвардейцев на Тихом океане, как пелось в песне, и именно там закончить поход. Все же, что ни говори, новые земли, люди, новые заслуги… Хотя бы перед собой. Начальство-то редко награждало, особенно тогда, в двадцатом, когда они только начинали гнать колчаковцев. Да и позднее не баловали признанием вот таких эскадронных, каким он был тогда…
Едва он вернулся в свой номер, как в дверь постучали. А он как раз брился, но откликнулся, полагая, что это может быть горничная, которая пришла по своим, горничным делам, но оказалось… Он хотел вытереться полотенцем, но вошедший человек почти благодушно махнул рукой и сказал отчетливо командным голосом:
– Вы брейтесь. Вы же тут дома, это я – в гостях.
Каково таким вот людям бывать в гостях, было понятно – они все оценят, все увидят, и даже гостиничный беспорядок не введет их в заблуждение. Продолжая скрести подбородок бритвой, Рыжов в зеркало присматривался к своему… гостю. А посмотреть, пожалуй, было интересно.
Мужичина был плотным, не слишком высоким, но сильным, с почти квадратными плечами, и пожалуй, слишком маленькой на таких плечах головой. Был он по-военному выбрит, даже брови у него казались выбритыми, хотя, конечно, оказались просто светлыми.