Фил тут же начал щелкать своим фотиком, а я машинально снял с предохранителя свой «калаш».
Бойцы наши отреагировали так же. В смысле, «передернули затворы».
Передние ряды демонстрантов внезапно остановились. Задние продолжали напирать, не сразу сообразив — что происходит. Эстонцы, че!
И песня медленно затихла. На площади воцарилось молчание. Гражданские куда-то внезапно рассосались.
«Сейчас прольется чья-то кровь…» — мелькнула у меня в голове какая-то цитата из какого-то фильма.
И тут Фил внезапно заорал:
— «Расцветали яблони и груши. Поплыли туманы над рекой. Выходила на берег Катюша, на высокий берег, на крутой…»
И, закинув на спину автомат, пошел навстречу старым эстонским придуркам, продолжая щелкать своей «фаллической дурой».
На какой-то миг мне показалось, что вся площадь, весь город, да что там, весь мир — просто вымерли все.
И что-то тут и меня подкинуло, и я пошел вслед за Филом:
Этот куплет мне дед пел. Его нет в официальной версии. А вот у меня есть.
Внезапно за спиной загрохотал КПВТ. Очередь прошла поверх голов нацистских ветеранов, выбивая кирпичную пыль из старинных домов Таллина.
А потом бойцы наши вдруг заорали «УРА-А-А-А!!!» и бросились на эсэсовских стариков. Впереди бежал наш мехвод Лешка Глушков с тем самым красным знаменем. И вот честное слово даю. Никто не хотел инвалидов фашистских бить прикладами. Русские солдаты — люди добродушные и отходчивые. Мы их просто попугать хотели. Мы же не рассчитывали, что половина бывших вояк из двадцатой гренадерской дивизии СС страдает на старости лет недержанием кишечника? Ну, парочка еще копыта откинула от инфаркта. Мы-то тут при чем?
И никого мы танками не давили. Танки и прочие БМП в город не вошли. Больно надо еще на них моторесурс тратить…
— Мехвод! — крикнул Глушкову довольно хохочущий Фил. — А ты почему свою лошадку бросил?
Тот тем временем сунул свой красный флаг наиболее гордому эсэсовцу и заставил его маршировать по площади, распевая гимн Советского Союза. «Союз нерушимый республик свободных…» От страха у эстонца даже акцент пропал.
— Товарищ лейтенант! Я первый раз за границей! Попросил ребят присмотреть! Когда я еще в Таллине побываю?
Хочешь посмотреть мир? Совершенно бесплатно? Программа «Все включено!». Генеральный спонсор — Министерство обороны Российской Федерации.
Вечером этого же дня полковник Российской армии Виктор Сенников, комендант города Таллина, столицы новоявленной Эстонской области, отдал первый свой приказ:
«Перенести Бронзового солдата на прежнее место. Все расходы возлагаются на принимающую сторону».
Долго мы задерживаться в столице Эстляндии не стали. Командование оставило небольшой гарнизон и отправило нашу колонну дальше. Единственное, что успели мы — распечатать-таки несколько фоток в той самой гостинице. Фил умница. Когда побежал на престарелых нацистов — щелкал на бегу. Исторические кадры должны получиться.
Особенно меня впечатлил один — перекошенное лицо какого-то старика. В глазах эсэсмана плескался дикий ужас, а из искривленного рта стекала струйка слюны. Ну и кающийся хрен с красным флагом в руках, покорно поглядывающий на чумазого мехвода, — тоже хорош.
Сволота, блин.
А потом колонна двинулась дальше на запад. Что-то там происходило, раз нас так гнали. Очень мне это все напомнило знаменитый бросок десантников на косовский аэродром. Помните, в Сербии тогда? Как мы тогда гордились за нашу армию… А теперь вот сами!
Шли без остановок. Физиология, однако, давала о себе знать. Вы не поверите, но орошение придорожной травы мы производили прямо с брони. Само по себе сидеть на несущейся БМП — довольно сложная штука. Ну а сам процесс слива солдатского радиатора превращался в акробатический этюд. Впрочем, чего-то я увлекся…
Эстонцы по-прежнему бесстрастно стояли вдоль дорог, когда мы проезжали населенные пункты. Стояли и взирали исподлобья.
В русских же хуторах и деревнях нас забрасывали цветами! Честное слово — такое чувство, как будто снимаюсь во фронтовой хронике сорок пятого года. Мурашки по коже! А в одном селе мне разбередил сердце какой-то старик.
Он стоял около своего дома, вытянувшись по стойке «смирно». На старом, еще советском, мундире, блестело несколько медалек — какие точно? — я толком не разглядел. Одну только узнал. «Отважную».