— А таблетками никак давление не снять? Что я на пенсии делать буду? У меня даже и хобби какого-нибудь толком нет.
— Я тебе выписал кучу лекарств. Но они проблему не решают, просто снижают давление и поддерживают организм. Стрессы-то тебя по-любому добьют. Вон и язва еще.
— Да что у меня еще есть, кроме работы? Дочь отделилась, институт хочет бросить. С каким-то гоблином вдвое старше нее живет. На охоте с вами три года не был, забыл уже, как ружье заряжать. Что мне делать-то на пенсии? — Руслан вздохнул.
— С этим тебе лучше к психологу. Обсудишь с ним.
— Да ну… Мне на службе психологов хватает. Они сами неудачники, — зло отмахнулся Руслан.
— К батюшке сходи. Ты, кстати, верующий?
— Ну как верующий… Крещеный — это да, — пожал плечами Руслан.
Его бабушка по материнской линии настояла на том, чтобы его крестили, но с тех пор в церкви он не был.
— Я к батюшке хорошему хожу. Давай свожу тебя. После исповеди голова на место встает. Он тебе точно что-то подскажет. — Никитич убежденно кивнул, подкрепляя этим свои аргументы.
— Хорошо, давай съездим, — покорно согласился Руслан, чтобы не обижать товарища, хотя эта идея с батюшкой казалась ему сомнительной.
Через два дня он с Никитичем приехал в тихую кладбищенскую церковь на окраине.
Был вечер субботы, и прихожане расходились после вечерней службы. Никитич подошел к седому благообразному батюшке и поздоровался с ним.
— Отец Александр, вот друг мой Руслан. Он в полиции работает. Проблемы у него. Исповедоваться хочет и посоветоваться. Не откажите.
— Как отказать— то? Поговорим-поговорим, разумеется. Сам-то когда на причастие придёшь?
— Да завтра и приду. А сегодня я вас оставлю, поеду по своим делам.
— С Богом, дорогой. Завтра праздник у нас, так что служба подольше будет.
Никитич распрощался с отцом Александром, и тот повернулся к Руслану.
— Крестили-то тебя под каким именем?
— Ростислав, — чуть напрягшись, вспомнил Руслан.
— Хорошо. Ну что там у тебя? В чем, хочешь покаяться?
— А в чем надо? — Руслан исповедовался первый раз в жизни, поэтому не знал процедуры.
— О, как все у тебя запущено. Смертные грехи знаешь?
— Ну… это, не убий? Такое?
— Давай так. Грешил ли ты словом? Сквернословие, кощунство?
— Да. Был грех, — кивнул Руслан, искренне недоумевая, что тут такого, за что надо каяться перед Богом.
— Грешил ли ты обманом, клятвопреступлением или лжесвидетельством?
— Да.
— Грешил ли ты клеветой, подслушиванием или содействием грехам других?
— Да.
«А как в нашей работе не подслушивать?..» — мелькнула у Руслана мысль.
— Грешил ли ты чревоугодием? Злоупотребление спиртным? Оставление молитвы перед едой?
— Да.
«Так вся страна состоит из грешников, получается…», — шепнул Руслану внутренний голос.
— Грешил ли ты ленью? Рассеянность на молитве, редкое хождение в храм Божий?
— Да.
«Так если совсем в храм не ходил, это же не редкое хождение», — мелькнула у него озорная мысль.
— Грешил ли ты воровством или мошенничеством?
— Нет, — с облегчением выдохнул Руслан.
— Грешен ли ты сребролюбием? Почитание денег, вещей. Игра в казино. Работа в воскресенье или церковные праздники?
— Да. Работал, — снова понурился Руслан. — Но к деньгам спокойно отношусь! — добавил он, чтобы чуть получше выглядеть в глазах священника.
— Грешен ли ты в лихоимстве?
— А это как?
— Мздоимство, ростовщичество, подкуп, — бесстрастно перечислил грехи священник.
— Ну подкуп, да. А мзды не беру. Мне за державу обидно, — процитировал он классику советского кинематографа.
— Грешен ли ты в неправде? Неправедный суд, осуждение невинных, оправдание виновных?
— Да.
— Грешен ли ты в зависти? Ропот на Бога?
— Наверное, зависть есть.
— Грешен ли ты в гордости? В высокомерии и самонадеянности?
— Да.
— Грешен ли ты в гневе?
— Да.
— Грешен ли ты в памятозлобии? Мстительность и непрощение обид?
— А это тоже грех?
— Конечно.
— Тогда да.
— Грешен ли ты в убийстве?
— Да.
— Прямо-таки в убийстве? Или соучастие в аборте и рукоприкладство? — Отец Александр недоверчиво взглянул на исповедника.
— Да нет. Недавно подозреваемого при аресте застрелил. — Руслан понял, что окончательно испортил впечатление о себе.
Священник молча перекрестился.
— Грешен ли ты в волховании? Гадание, целительство, суеверие?
— Тоже грех это? Тогда да. По дереву стучу все время.