Прости меня, Марк. Прости меня, Лиз. Прости меня, Нэнси.
Все простите.
Эверетт посмотрел вниз. Вода золотилась и притягивала.
Он огляделся. Метрах в ста полицейский следил за ним, опершись на перила. Подозрительный тип, да?
Эверетт помахал полицейскому и быстро — это он умел! — перелез через перила. Внизу была страховочная сетка, но он прыгнул, как когда-то в юности, сильно оттолкнувшись.
Прыжок. Квантовый скачок. Разрыв непрерывности. Туннельный эффект. Должно получиться.
Простите меня — все…
Вода оказалась тверже стали, вольфрама, алмаза.
Часть пятая
Фамилию нотариуса он нашел в телефонной книге. Не лучший способ, но — какая разница? Конечно, навел справки. Солидная фирма, работают с 1892 года. Надо надеяться, еще полвека протянут. Мне и самому-то — полвека, подумал он. Чуть больше, неважно.
Он перетащил кресло к окну, откуда открывался прекрасный, но порядком надоевший вид на реку и высотки на противоположном берегу. Сел, положил на колени листы, конверт, закурил. Поднялся, отчего листы с конвертом спланировали на пол, он переступил через них и достал из бара бутылку «Желтого Джека», стаканчик, налил, поглядел сквозь виски на свет и выпил, смакуя. Налил еще, со стаканчиком в руке вернулся в кресло, другой рукой поднял с пола рассыпавшиеся бумаги, посмотрел в окно. Небо в ответ посмотрело на него рассеянным голубым безоблачным успокаивающим взглядом.
Он допил виски, поставил стаканчик на пол, выбросил сигарету в мусорную корзину, закурил следующую, перечитал написанное, аккуратно сложил листы, положил в конверт, заклеил клапан, достал из кармана одну из ручек — синюю, — надписал четким узнаваемым почерком: «Вскрыть через пятьдесят лет после моей смерти». Подписываться не стал, это надо будет сделать в присутствии нотариуса. Поставил дату: 1982, июль, 18.
Можно ехать.
Со стоянки повернул не направо, как обычно, а налево. Нотариальная контора Шеффилда — в Кречер Уорк. Это крюк, но, если управиться быстро, дома он будет в обычное время. А если и в необычное? Он уезжал и возвращался когда хотел, Нэнси давно привыкла.
Он ехал в правом ряду, конверт лежал на пассажирском сиденье.
Поворот на Кречер Уорк. Он свернул и остановился на обочине. Закурил. Взял конверт и вышел из машины.
Мир уже раздвоился, подумал он, или еще нет? Способно ли мысленное решение ветвить мироздание или это происходит только при конкретном физическом действии? У него пока не было ответа. Математика допускала оба варианта.
«Если я поеду к нотариусу и оставлю пакет…»
«Если я…»
Он прошел вперед на несколько метров. Мимо промчался трейлер, оставив после себя легкий чад и уходящее в прошлое рычание двигателя.
Да. Нет.
Он сделал выбор. Он знал, что решение принято, но еще не осознал — какое именно. Докурил сигарету и, отправив окурок в кювет, сделал то же самое с конвертом, предварительно разорвав его — и содержимое — на восемь частей. Бумага сопротивлялась, и ему показалось, что сопротивляются формулы, математика, теория, идея, которую он придумал и отдал двадцать лет жизни.
Клочки бумаги печально улеглись на пожухлой от июльской жары траве.
Он вернулся в машину, сел за руль. Долго смотрел перед собой, ничего не видя и ни о чем не думая.
Жить ему оставалось несколько часов, но он об этом не знал.