***
Их собрали у двери в офис и рассадили по двум автобусам. Корпоратив проводили за городом, и нужно было проехаться. Ромка не стал садиться в автобус к той, которая его любила: он решил немного выпить, осмелеть и сказать ей все. Что тоже любит, что готов развестись ради нее, что искал такую, как она, пятнадцать лет: с семи.
Пока все участвовали в идиотских конкурсах, знакомились с новичками, выходили покурить среди полувековых сосен, Ромка целенаправленно пил. Одна рюмка коньяка, вторая, еще полрюмки: о, он уже прилично набрался через час. Все уже начали бродить от стола к столу, и Ромка отыскал глазами стол, где сидела его судьба. Он в последний раз, почти без сожаления, вспомнил жену. “Сама виновата”, ─ решил он и, встав, направился туда, где с компанией сидела Колодцева. Она в этот момент уронила бокал, Ромка снисходительно улыбнулся. Какое хорошее платье она подобрала к бирюзовым волосам. Со вкусом.
“Будем болтать с ней о современном искусстве, она прочтет мне свои стихи, я познакомлю ее с Мастером, он скажет, что думает о ней. Мы все станем делать вместе”, ─ думал Ромка. Он подошел к столу, за которым собрался народ из его комнаты, и сел на корточки рядом с Колодцевой.
─ Я люблю тебя, ─ сказал он ей и преданно посмотрел на нее. Колодцева отклеилась от разговора. Да и остальные притихли, чего Ромка уже не заметил.
─ Чего? ─ спросила она.
─ Я люблю тебя, ─ счастливо повторил он, попытавшись положить голову ей на колени.
─ Э, э, ты что? Нажрался?
─ Я что-то выпил, да, но дело не в этом.
─ Слушай, Рома, давай завтра поговорим.
─ Не могу, Ангелина, не могу. Я хочу сегодня. Я ушел от жены. Пока мысленно, но сегодня же уйду. Мы будем вместе с тобой. Почитай мне сейчас стихи. Помнишь, ласковый свет преисподней и дальше там еще.
Колодцева встала, Ромка оставался на корточках.
─ С чего ты решил… эээ… почему ты вообще…
─ А письма, Ангелина, письма. Я все получил, спасибо. Хотел ответить, мол, погода у нас хорошая, но решил лично…
─ Какие письма, о каких письмах ты говоришь?
Ромка поправил бабочку и бережно вытащил сложенные вчетверо листки. Он сел на стул, покинутый Колодцевой. Все за столом с интересом наблюдали за ним, Грушно снимала на телефон. Колодцева просмотрела письма.
─ Что за чушь? Это какая-то галиматья. С чего ты взял, что это я написала? Рома, ты в порядке?
─ Ну, постой, вот же… Праматерь, утроба. Узлы всякие. Это же колодец. То есть ты.
─ Рома, очнись, ─ Колодцевой явно стало страшно, ─ я не писала тебе ничего.
Она оглянулась, ища поддержки. Ромка забормотал:
─ А как же… то есть, нет любви. Я зря бросил жену… А наша любовь… А преданность… А прогулки вместе… А ласковый свет преисподней…
Колодцевой эти слова придали сил:
─ Рома, успокойся. Никакую жену ты не бросал. С чего ты взял, что я буду с тобой?
─ Да меня насиловали ради тебя! Два раза. Прямо в жопу. Не в руку. Не в ногу. А в жопу. Я все вытерпел. Все ради тебя. Жена спит-спит, а я терплю. Думаю, Ангелина-то моя, Колодцева-то, спать не будет. А он меня прямо в жопу ─ на. Первый раз. И спрашивает, будешь еще Колодцеву фантазировать? Буду, говорю. Он второй раз ─ шлеп. Да похлеще еще. Хорошо, поймали мы его с омоновцами, а то бы такой тоннель был: новую станцию метро открывай.
─ Я не понимаю… Что происходит… Какие омоновцы, какая жопа?
─ А письма? Тоже не понимаешь? ─ крикнул почти рыдающий пьяный Ромка.
─ Да я это я написала, я, ─ сказала вдруг Петрова зло. Все посмотрели на нее. И Ромка тоже. Что за шутки?
─ Ну давайте быстрее, ─ шептала Грушно, ─ телефон садится.
─ Ты? ─ наконец спросил Ромка, еще не осознавая, в какую пропасть все рухнуло.
─ Я.
─ А.. Зачем?
─ А зачем ты про меня написал, что я жирная? М? И на столе еще оставил. Любой мог прочитать. Плюсы-минусы твои увидеть, оценщик, блядь.
Ромка не верил в происходящее. Он сидел раздавленный и трезвеющий. Никто, кроме Петровой, ничего не понимал. Начались танцы, и только их столик сидел, не шелохнувшись.
─ Подожди, ─ крикнул Ромка, стараясь пересилить кавер-группу, ─ там же было такое написано, ну, чего не каждый знает. Это же тайна следствия.
─ Черт, сел телефон, ─ сказала Грушно, поднимаясь, ─ но главное про жопу я записала, сейчас зарядку у кого-нибудь попрошу и выложу.
─ Да ты сам только что эту тайну всему инстаграму считай рассказал. А я и побольше знаю: насильника твоего на той неделе признали невменяемым. Ему уже рассказали, где ты работаешь, в какие магазины ходишь. Полежит он там год и выйдет, знай только жопу готовь ко встрече. Говорит, всю жизнь его ебать буду.