– Да нет, я буквально. Вот карта у меня. Мне к леснику надо. Посмотрите.
И тут в попе произошла мгновенная перемена: он бросил улыбаться и даже убрал руку с холки Шарика.
– К леснику? – строго переспросил он, точно желая, чтобы это оказалось неправдой.
– К леснику.
– Эйххх!
– А что случилось?
– А зачем тебе к нему?
– Переночевать.
Тут батюшка совсем перевернулся. Он резво встал, позвал Шарика, и они скрылись в церкви. Потом он опомнился и выгнал пса на улицу. Шарик виновато глядел на Кириллыча, как бы ожидая кочерги или ноги в бок. Кириллыч крикнул:
– Да что такое, отец?
Но в церкви молчали. Кириллыч постоял с минуту, потрепал Шарика и пошел обратно, к дороге.
– Что за идиотизм, – говорил он вслух.
Оставалось только понадеяться на карту. Вглубь деревни Кириллыч пойти не решился. Если уж поп оказался таким неуравновешенным, кто знает, какие у них трактористы или продавщица в магазине. Кириллычу стало любопытно, почему одно упоминание лесника так взбудоражило батюшку. “Может, он мусульманин?” – подумал он.
Карта завела его в лес. И тут Кириллыч подумал, что гнев батюшки мог родиться от того, что лесник – грешник. Вроде вора или убийцы. “Сейчас попрошу ночлега, а он меня – топориком, – размышлял Кириллыч, – а как же тогда мои радужные предчувствия насчет встречи”.
Но идти ему стало явно страшнее. Лес окружал незнакомый, неприветливый. Да еще и небо помрачнело и нацелилось на дождь. Никакого зонта у Кириллыча, разумеется, не было, он дожидался дома: серебристый и сухой. Упала первая капля, затем еще одна – поувесистей. И наконец уверенно полило. Кириллыч положил на голову тяжелый рюкзак. Ветви быстро вымокли и задеть их – означало обрушить за шиворот полстакана воды. Кириллыч запомнил дорогу и спрятал карту, чтобы не намокла. По идее, оставалось идти немного, но… Какая-то птица с тонким криком пронеслась около его лица. Трещали мокрые сучья. Кириллыч вымок, одежда противно облепила его. “Если окажется, что я ошибся, и этот лесник – говно, куда я тогда пойду?” – боязливо спрашивал себя Кириллыч. Ответа не предвиделось. Вдруг кто-то окликнул его так громко, что он вздрогнул и хотел бежать:
– Эй, дорогой, куда так устремился, пройдешь мой дом.
Кириллыч поднял голову и увидел небольшой двухэтажный домик, который уже почти остался позади. Из окна торчало лицо, которое говорящий старательно прикрывал рукой от дождя. Кириллыч замер на месте: убийца или нет? грешник или добродетель?
– Вернись и заходи, там открыто, – сказал мужчина. А когда Кириллыч зашел, щурясь от яркого света, хозяин сказал:
– О, дорогой, да ты весь насквозь. Раздевайся.
–1982-2018-
Кириллыч сидел за столом, укутанный в белый махровый халат, и оглядывался.
У лесника было уютно. На стенах, как и у самого Кириллыча, не было никаких ковров. Висели картины, в основном Дега: “Сидящий обнаженный мальчик”, “Голубые танцовщицы”, “Скаковые лошади”. За абажуром висел плакат: какой-то усач, изогнувшись, держал микрофонную стойку. Freddie Mercury, было подписано снизу. Люстра была яркая, не похожая на те, что водились в их местности. И вообще все казалось не таким. Даже вместо кресла в углу у абажура лежал розовый мешок.
Вошел лесник, в узких бежевых брюках и заправленной в них синей рубашке-поло, у которой он для чего-то поднял воротник. Он поставил на стол чайник, два блюдца и чашки. Посуда была одинаковая, видно, что из сервиза. Потом он снова ушел и быстро вернулся с подносом, на котором стояли розетки с вареньем, пиалы с зефиром, безе и шоколадными конфетами. Он сел напротив Кириллыча, но тут же вскочил.
– Ой-ой-ой, – сказал он и покачал головой, – вот же я голова осла! Задница осла! Конечно, вы хотите и будете пить коньяк вместе с чаем! Да ведь? Да?
Кириллыч кивнул. Несмотря на неловкость, ему было здесь неплохо. И, когда хозяин вернулся, Кириллыч спросил, указав на картины:
– “Танцовщицы”?
– Ага, голубые! – ответил лесник. – Вы узнали? Приятно! Тут недалеко Нетерпимовка находится, может, слышали, там такие валенки живут! Я им эту картину издалека не покажу. А вам и вблизи за честь почту!
– Я – Вася, – сказал Кириллыч, решив, что время представиться пришло.
– Ха-ха-ха, – засмеялся лесник, – сидим, тоже! Так бы и просидели до завтра! Потом бы меня спросили, а кто у тебя был, а я и знать не знаю! Ха-ха-ха!
Ему было очень смешно.
– Миша, – наконец сказал он и протянул Кириллычу руку.
– Спасибо, что впустили, – поблагодарил Кириллыч, – вы знаете, я же из…
– Конечно, знаю. Впустил, да! Я, бывает, впускаю. Но только очень близких людей! Пейте коньяк, запивайте чаем, заедайте зефиром!