─ Не хочу, не хочу, ─ кричал он и тут же следом: ─ вернитесь! Вернитесь! Я все сделаю!
Короткой дорогой, которой он в жизни бы не пошел, найди он грибы, Петя выскочил из леса. Перелез через невысокий забор и, уже слегка утихнув, пошел к даче. Сегодня он приехал один, без жены, якобы просто перекрыть воду и вернуться. Но еще в автобусе сюда знал, что пойдет. Пойдет и станет искать, молить лес о снисхождении. Как всегда ─ напрасном.
Он вернулся на дачу, в сердцах бросил корзину, заметил, что правая рука в крови. Он вымыл руку, поставил чайник, выпил крепкого сладкого чаю, съел черного хлеба с маслом. И в который раз зарекся ходить по грибы, зная, впрочем, что уже следующей осенью нарушит слово. Потом он перекрыл воду, запер дачу и пошел к автобусной остановке.
–2-
─ Митя. Митя. Вставай. Уже пять.
Митя резко очнулся. Выпили они вчера немного, но все-таки чувствовалось. На столе стояло горячее какао, на блюде лежал цилиндр блинов. Тетя Лариса встала еще раньше, чтобы приготовить им завтрак. Митя давно обещал коллегам привезти их сюда на рыбалку да и тетку не видел сто лет. Они взяли напрокат резиновую лодку, бутылку водки для тети Ларисы и красного вина ─ для себя. Посидели хорошо, Митя клялся, что такой рыбалки никто отродясь не видывал. Тетка кивала, любовно поглаживая вереницу окуньков на проволоке.
Они поели и вышли из дома. До озера было метров сто: Митя нес снасти, а его коллеги ─ лодку. Только-только небо начало синеть. С мостков они спустили лодку, подхватили коротенькие весла и выгребли на середину озера. Митя вспомнил детство, как почти каждое лето он рыбачил здесь днями напролет. Конечно, лодки у него тогда не было, да и удочка была двухколенная, бамбуковая, не то что нынешние удилища. Поэтому и рассчитывал он сейчас на особый улов.
─ Термос с какао взяли? ─ спросил первый коллега.
─ Да, вот.
─ Плесните мне, я блины прихватил. Блины чудо.
─ Подожди, давай хоть забросим.
Минут через десять им было уже не до блинов. Клевало так, что можно было заподозрить прикорм. Однако ни Митя, ни коллеги не прикармливали, да и когда? Рыба вела себя как подписчики популярного блогера, вышедшего к ним без штанов. Лез на крючок сазан, сходил с ума карась. Но вскоре Митя обнаружил неприятную особенность.
У него не клевало вообще. Его коллеги, которые, по их же признанию, держали удочку в третий раз в жизни, таскали одну за одной. Даже по дилетантским разговорам угадывалась их неосведомленность.
─ А я читал, что сазан, ─ говорил один, ─ живет лет тридцать.
─ Интересно, ─ отвечал второй, ─ че он делает все это время.
Митя с завистью смотрел на них и думал: “Неужели? Неужели опять началось? Что же это такое?”
Это походило на чудеса, если бы кто-то вздумал крутить их в обратную сторону. Так случалось уже много раз. Митя сидел, отбиваясь от насмешек, полный желания сделать в лодке дыру куском ржавой арматуры. Так, чтобы она пошла ко дну вместе с уловом, вместе этими двумя самодовольными очкариками, усеявшими дно лодки рыбой. Он ждал развязки. Той, которая преследовала его десятки рыбалок подряд. И все закончилось по плану.
─ Фу, устал ловить, ─ придурочно улыбаясь сказал первый коллега.
─ Ага, ─ поддакнул второй, ─ все в моих сомятах. Только вот Митя что-то… Ты бы, наверное, Митя, сейчас мечтал хоть рака подцепить?
─ В смысле? ─ зло отозвался Митя.
─ Ну, на безрыбье…
И они противно засмеялись.
─ Ладно, давайте сворачиваться.
Тут-то у Мити и клюнуло. Он ловко, по старой памяти, подсек в противоход тому, куда направлялся поплавок. На крючке, как и всегда, висел маленький давно мертвый окунь.
–3-
Максим ехал в бордель.
Он был вне себя от слепой ярости. Ровно час назад ему снова отказала жена.
Это тянулось уже полгода. Шесть месяцев Максим приходил домой, надеясь на приятное продолжение вечера и секс. Он покупал цветы, он покупал вино, он покупал икру и французский багет. В случае с любой другой девушкой, он был уверен, это привело бы к неделе удовольствий. Жена же в самый жаркий момент говорила:
─ Не хочу. Давай не сегодня.
И прибавляла:
─ Спрячь. Мне противно.
Максим подговорил соседа следить за ней. Но нет: к жене никто не приходил. Был, конечно, вариант, что жена опустошала трюм где-то еще, но иногда она не выбиралась никуда по три-четыре дня, а результат оставался тем же. Разговоры тоже ничего не давали. Как и жена.
Сегодня Максим не выдержал: схватил бутылку виски и хлопнул дверью. Как ему хотелось ударить жену. Сильно, наотмашь, чем-то тяжелым и плоским, вроде обратной стороны электрогитары. Но он сдержался: электрогитара у него была очень дорогая.
На улице он побрел в сторону детской площадки. И молниеносно подумал о борделе. Телефон борделя со студенческих времен кочевал из телефона в телефон, и такая стабильность ему нравилась. “Там-то меня примут, впустят. А она ─ сама виновата”.