Постепенно от изнеможения они начали терять сознание. Периодически приходя в себя, то один, то другой принимались в исступлении трясти цепи, но штыри были вбиты накрепко. Через час изнурительной работы Петя смог лишь освободить левую ногу, но дотянуться ей до чего-то путного не мог. Им страшно хотелось пить, и они жадно смотрели на чайник у плиты.
Прошло еще два часа. Петя пытался соображать. “Так, сегодня воскресенье, завтра нас хватятся на работах. Через три дня объявят в розыск. А толку? За это время я погибну от боли в жопе. Зачем я тогда трогал этот гриб? Кто бы меня предупредил…”
Неожиданно он заметил, что левой ногой может дотянуться до Мити. Мгновенно у него созрел план: неприятный и совсем не дружеский. Но медлить было нельзя. Он мысленно попросил Митю простить его. И тут же сильно ударил ногой по торчащему рыбьему хвосту. От приступа боли Митя инстинктивно дернул руки вниз, правый штырь выскочил из потолка, осыпав Митю острой бетонной крошкой. Митя заорал: плавники сома внутри еще сильнее впились в его внутренности. Но зато его правая рука освободилась!
Забыв о скотче на губах, Митя схватился за хвост сома и резко дернул его, извлекая окровавленную рыбу. Следом за ней полилась кроваво-бурая слизь. Стало еще больнее, чем когда сом был внутри. У Мити полились слезы. Он даже не рыдал ─ скулил. Друзья с ужасом смотрели на него. Петя радовался (если в этой ситуации такое чувство было вообще уместно), что у него там “всего лишь” литая резина. Да, жуткого диаметра, но резина…
Наконец, к Мите вернулась способность действовать. Правой рукой он схватил левую и всем телом повис на штыре. Старый бетонный потолок не выдержал, и штырь вылетел. Митя упал на пол. Лежа он мог дотянуться до нижних полок с консервами. А уж там лежали всевозможные приспособления для засолки: машинка для закатывания банок, камень для гнета, ложки, нож. Орудуя камнем, Митя освободил ноги. И тут же сорвал скотч с губ: своих и Максима.
─ Кто это? ─ задыхаясь спросил он.
─ Сосед. Мой сосед по лестничной клетке, ─ ответил Максим. ─ Я его просил следить за женой.
─ Достать твою куклу? ─ спросил Митя.
─ Нет, я потерплю до больницы.
Час ушел на то, чтобы трое были свободны. Тем же камнем они выбили доски в двери и сквозь щель вылезли наружу. Силы покидали их. Оставалось выбраться из дома. Они открыли окно и спрыгнули в сад. Окровавленные, полуголые (одежды не нашлось, пришлось завернуться в тюлевые занавески), с саднящими ректумами они стояли под дождем.
─ Без пяти одиннадцать, я посмотрел на часы в доме. Нас даже еще не хватились, ─ сказал Максим.
─ Автобусы ходят до двенадцати. Мы успеем!
─ Да кто нас пустит в автобус? Пошли найдем кого-то, кто не уехал.
─ Вот уж точно нас не пустят. Ты бы пустил таких “невест”? ─ спросил Петя, кивая на занавески.
─ Ладно, пошли в автобус.
В автобусе им повезло. Многие закрывали дачный сезон и везли с собой урожай и одежду в стирку. Какой-то добрый человек дал немного самогона. Другой вызвал такси к метро. Друзья напирали на то, что угорели от печки, не заботясь о том, поверят ли им.
Полностью раздавленные и изможденные, они приехали к Максиму, который из-за куклы в такси и автобусе ехал полулежа на боку. Жена Максима была дома и уже слегка разволновалась.
─ Где ты был? Что это на тебе? Почему ты в крови? ─ забросала она его вопросами. Но Максим побежал на кухню, схватил три ножа. Они с друзьями рванули к соседской двери. Максим стал неистово звонить в дверь. Надрывался звонок, пульсировала кукла. Петя и Митя заколотили в дверь ногами. Жена в слезах выбежала на площадку.
─ Максим, что произошло?
─ Где он? Где он, шлюха?
─ Кто?
─ Наш сосед.
─ Какой сосед? Милый, тут уже несколько лет никто не живет, квартира продается.
─ Что? ─ никто из друзей не мог поверить. ─ Но здесь же…
─ Нет, нет, никого нет. Помнишь, тут жил Семен Палыч, старик, но он уехал лет восемь назад.
─ Что за Семен Палыч? Почему я его не помню?
─ Потому что вы никогда не общались, ─ жена заплакала. ─ Хотя я так просила: пообщайтесь.
Петя оперся спиной о холодную стену возле лифта. Потом повернул голову к жене Максима:
─ А что это был за Семен Палыч? Такой высокий седеющий брюнет. Грубые брюки, зеленый свитер, рубаха.
─ Ну, верно, Семен Палыч. Детский гинеколог из Горловки.