- Не знал, что ты храпишь, когда думаешь.
Магистр поморщился.
- Кеннед, имей снисхождение к старому больному человеку.
- К старому. Больному. Человеку... - Кеннед прыснул. - Рек, у тебя появилось чувство юмора! Интересно, к чему это? Может, к дождю?..
Рек снисходительно улыбнулся, потянулся в кресле, в котором задремал. В большой просторной комнате отдыха было светло, тепло, даже душновато.
- Где он сейчас?
- Джен?
- Да.
- Опустился в Поток. Случайно. Я пойду за ним. Позже.
- Может, отправить за ним Эрика? - предложил Лукиан. Подойдя к Реку с бокалом красного вина в руке, он уселся в соседнее кресло. - Они же все-таки друзья.
- Не думаю, что это стоящая мысль. Ему понадобится хорошая, терпеливая колода, чтобы он мог сорвать на ней свою злость.
- И ты как никто другой справишься с этой ролью, Рек?
Рек одарил друга многозначительным взглядом.
- Что-то день сегодня щедр на похвалы в мой адрес.
Лукиан улыбнулся и отсалютовал ему бокалом.
- Всегда пожалуйста!
Магистр поднялся.
- Мне пора идти.
- Еще зайдешь?
- Постараюсь, - ответил Рек.
Выходя из центрального корпуса на территорию Цитадели, он стал постепенно погружаться в Поток, просматривая его слой за слоем в поисках ученика. Реку нравилось вглядываться в Поток, потому что сквозь него мир казался зыбким, пластичным, как сон или видение. Когда ты спишь, даже если ты не знаешь, что спишь, и все кажется тебе происходящим на самом деле, тебе все равно ничего не угрожает. А если приложить немного усилий, то можно изменить течение событий и заставить их идти так, как тебе нужно. С настоящим миром сделать это почти невозможно. Даже если ты вмешиваешься в события, даже если ты что-то изменяешь, ты никак не можешь повлиять на суть мира, а суть его - предопределенность... Рек знал это. И иногда мир казался ему чересчур настоящим.
...Иногда мир кажется чересчур настоящим. От его резких, внезапно заострившихся очертаний и контрастных красок становится больно глазам. Окружающие предметы поражают своей материальностью, даже запахи и звуки обретают некоторую тактильно ощутимую плотность. Сгустившимся воздухом трудно дышать, он скребет о легкие, как ломанная на куски древесина. И в такие минуты в мире почему-то очень холодно...
Джен проснулся именно от холода. Долго смотрел в потолок и все никак не мог согреться; ему казалось, что сейчас он выдохнет - и к потолку потянется белесый парок. Потом он поднялся, поежился. Он сумбура недавних мыслей не осталось и следа, как не осталось следа от мусора на полу и сухих кленовых листьев. Кто-то заходил сюда, пока Джен спал. Возможно, это был Рек. Кому бы еще пришло в голову набросить ему на плечи покрывало. Какой заурядный жест. Как будто он мог что-то исправить...
Джен встал, плотнее закутался в покрывало. Было темно и тихо. Кажется, он проспал до сумерек. Этого времени оказалось достаточным, чтобы он смог придти в себя, избавившись от равнодушного оцепенения, и теперь он снова был собой - он чувствовал, он все понимал. Более того - он снова хотел плакать, и это было даже смешно.
Нехотя сменив покрывало на форменную куртку, он несколько минут постоял, пропитывая материю своим теплом. Потом решился - и шагнул за порог.
В Цитадели были сумерки. Раньше Джен любил прогуляться в это странное время суток, когда на расстоянии вытянутой руки еще можно разглядеть линии на собственной ладони, но лицо человека, приближающегося к тебе, не узнать и с десяти шагов. Но таких сумерек он еще никогда не видел.
В Цитадели, точь-в-точь как в корпусе, было тихо, темно и холодно. Фонари не горели, не светилось приятным желтоватым светом ни одно из окон. Поблизости не виднелось ни одного живого существа. Сосны безмолвствовали, подрезая неровный край фиолетово-серого небо. Не было даже ветра.
Джен пошел по дорожке, ведущей к центральному корпусу. Постепенно его темная, мрачная угловатая громада выступила из-за деревьев. Джен вспомнил, что когда-то он уже видел это здание таким - только тогда оно было уже порядком поедено временем, а сейчас оно выглядело так, как будто бы люди только что оставили его. Может быть, это было очередным наваждением Цитадели, может быть, это было ее истинной природой.
К зданию он подходить не стал. Остановился у фонтана. Он был наполнен водой, но не работал. Темное зеркало неподвижно отражало черные ветви сосен, на гладкой поверхности застыло несколько упавших иголочек.
Джен обогнул фонтан и направился к воротам. Те были распахнуты настежь, и за ними была дорога. Обычная дорога... К этому моменту Джен явственно осознал, что кроме него на всей территории нет ни одного живого существа. По крайней мере, на этом уровне реальности. На этой глубине Потока... Джен шагнул за ворота. Он представил себе, как спускается в деревню внизу, жители которой, кажется, привыкли к приходящим в Цитадель и никогда не покидающим ее ученикам... Как добирается до города, как на вокзале садится на поезд с яркими желтыми глазами - специально подошедший поезд, призванный везти только одного пассажира. Куда?.. Джен и сам не знал. Куда-то... Какое-то время он бездумно шел по дороге, потом свернул на тропинку, уходившую резко вниз и вправо, в густой подлесок. Он никогда не ходил этой тропой, но знал, куда она ведет. Там, за подлеском, переходящим в лес, там, за лесом, взбирающимся на скалы, было море. Когда ветер дул с той стороны, в Цитадели можно было услышать неторопливый говор волн.