Я забыл, что должно что-то произойти. Я почти задремал. И только случайно заметил, что с пейзажем вокруг твориться что-то странное. Все вокруг меня двигалось, словно поднимаясь вверх, пытаясь сомкнуться надо мной и все никак, никак не смыкаясь. Я же как будто падал - и тоже никак, никак не мог упасть.
Это могло быть сном, солнечной дремой, навеянной ветром и густой травой. Чтобы разубедиться в этом, я резко поднялся, встряхнул головой. Пейзаж остановился. И тут же я обнаружил, что медальона на моей груди больше нет. Только обыкновенная нитка, в которую превратилась вытянутая до ее состояния тьма.
Тьма...
Я ничего не чувствовал. НИЧЕГО. Неужели не получилось?!.
Хотя, чего я ждал. Если господин Рейн сумел поднять мне категорию, то следовало приняться за те упражнения, которые показывала мне Хельга, - и проверить.
Я устроился на траве поудобнее. Каким неподходящим было это место: зелень, солнце, небо - и вдруг я со своей тьмой... Зачем? Тьма, зачем? Я столько раз задавал тебе этот вопрос - но ты же ни разу не ответила! Я нужен тебе, я зачем-то нужен тебе, но неужели так трудно объяснить, зачем? Ты думаешь, мне не захочется жить дальше, если я узнаю о твоих намерениях? Да, такое вполне может быть. Но ты бы поинтересовалась, хочу ли я жить сейчас. Я занимаюсь этим только потому, что мне больше нечего делать. Я мог бы сказать, что я никому не нужен, - но я скажу иначе: это мне не нужен никто. Я вычитал эту фразу в какой-то книжке, в дурацкой книжке, ты знаешь, Тьма, я прочитал их целую гору до того, как ты нашла меня...
Я не стал взрослее. Я не стал умнее. Я просто хочу разобраться, зачем все это. Зачем я? Зачем ты? И свет... Есть ли где-нибудь настоящий Свет? Ты же существуешь, Тьма, так почему бы где-нибудь не быть Свету? Наверное, я стал мягкотелым. Раньше я был злее... Ладно, сдаюсь: раньше я просто был. А теперь меня нет. Я - это ты. И, знаешь ли, это совсем не больно. Чуть-чуть шумит в висках, но это кровь несется по венам, я знаю. Тьма, ты вся нараспашку, и ты не где-то вовне, ты внутри меня самого. Ты есть я. Ну, вот мы и стали друг другом. Забавно, правда?..
- Рик! Эй, Рик! Да очнись же ты! - Саймон тряс меня за плечи так, что голова грозила отвалиться. - Ну где ты все время витаешь?
Я очнулся, стряхнул с себя странное наваждение. Саймон, между тем, не унимался:
- Взялся помогать - так помогай!
- Да, извини. А что я должен делать?
- Стихи пиши!
- Прости, Сэм, я как раз собирался сделать это! - мне было неловко, ведь я и в самом деле взялся помочь ребятам - и, кажется, уснул прямо за партой. Впрочем, стихи всегда навевали на меня сон.
- Такой уж он человек, - Кен развел руками. - Вечно витает в высших сферах!
- Знаю я, в каких он сферах витал! - Саймон скорчил ехидную физиономию и кивком головы указал на две соседние парты, составленные вместе. Там, сильно наклонившись, выводила на стенгазете изящные каракули Руна. Она стояла к нам спиной.
- Вот-вот, - покачал головой Кен.
Я вспыхнул.
- Да отвалите вы!
Они переглянулись и захихикал. Мне оставалось только уткнуться в свой листок, но я тут же оглядел всех поверх его мятого края. Саймон, вздохнув, продолжил работу: он как раз подкрашивал большой колокольчик, вырезанный из желтой бумаги и символизирующий школьный звонок. Кен вернулся к своей работе: он вырезал из газеты статью о нашей школе и прилагавшуюся к ней картинку, на которой были изображены пара идущих по дороге ребят с учебниками и тетрадями под мышками. Конца нашей работы еще не было видно: мы делали только общий фон большой стенгазеты, которую нужно было потом повесить в школьном холле. Статьи, переписанные красивым почерком, должны были принести Колен и Слав - ребята, учившиеся на класс младше. От меня, как самого бесполезного в практическом отношении, требовались стихи к началу нового учебного года. И я, может быть, сумел бы написать что-нибудь, но перед глазами со всеми своими «сферами» маячила Руна - а «сферы» были очень даже... В общем, в голову лезла всякая ерунда, а продуктивность оставалась на нуле.
- Рик, пересядь к окну, а! - Руна наконец не выдержала, выпрямилась, уперлась кулачками в бока. Раскрасневшаяся (в классе стояла страшная духота, не помогали и открытые окна), она была такой хорошенькой...