- Не пересяду. Ты меня вдохновляешь на творчество. Ты не отвлекайся, пиши, что ты там пишешь...
- Я тебя ненавижу!
Она демонстративно обошла парты, попутно разворачивая лист за краешек, и пристроилась с другой стороны. При этом глубокий ворот ее кофточки отвис, и я мог разглядеть даже маленький атласный бантик на ее бюстгальтере... Руна поняла это слишком поздно. Вся побагровела, бросила перо, выбежала в коридор.
- Рик, теперь она тебя убьет, - ехидно улыбался Саймон. Было такое впечатление, что он видел все, что творилось, своей пятой точкой. - И можешь бросать работу, все равно ты не увидишь, как нам будут вручать приз за лучшую стенгазету для первоклассников. Иди, погуляй, насладись последними часами жизни на земле.
- Сэм, не юродствуй! Я, может быть... А ты...
- А я тут со своими, то есть Руниными «сферами»! Конечно! Ну какое отношение высокие чувства имеют к «сферам»! Совершенно никакого! - и он расхохотался. Кен тоже уже покатывался со смеху. Настал мой черед багроветь. Но из класса я не выбежал, ибо там меня действительно могла поджидать страшная месть Руны.
Не знаю, как далеко зашла бы эта шутка, но тут в дверь со свойственным ей шумом вломилась Хельга Арнгольд, староста девичьего класса.
- Нашла! - она победоносно потрепала в воздухе алым лоскутком. - Теперь у нас точно будет круче, чем у всех! О, знали бы вы, чего мне это стоило! Я весь кабинет рукоделия излазила...
Лавируя между партами, она пробралась к нашему рабочему месту и еще раз продемонстрировала свою добычу. Алый лоскуток при ближайшем рассмотрении оказался куском атласной ленты.
- Смотри, - Хельга приложила ленту к листу, обращаясь, в основном, к Саймону. - Здесь подклеим, здесь аккуратно прорежем лист, пропустим через дырочку. А язычок для звонка сделаем из фольги.
- Какой еще язычок?
- Сэм, ты издеваешься? Такую штучку, которая болтается внутри колокольчика, она «язык» называется!
- А...
- Ага!
- Да не, я просто подумал, что ты тоже могла бы куда-нибудь запустить язычок...
Последовала звонкая затрещина.
- Ай, больно же!
- Думай, что говоришь!
- Я подумал...
- Плохо подумал! Подумай еще раз!..
Наблюдать за ними было милое дело. Ссорились они, конечно, не всерьез.
- Рик, ты стихи написал?
- Нет.
- Как это нет? Все еще нет? А вот кого я сейчас стукну больно?
- Не надо, Хельга, его сегодня и так стукнут, - сказал Кен. - И очень даже больно!
- Кто, интересно знать? И за что?
- А ты Руну в коридоре не встретила?..
Так, поехали по второму кругу. Кен сейчас дела давно минувших дней в таких красках опишет...
- Ой, смотри, смотри, Рик весь вишневый, за листок спрятался! Кен, не рассказывай мне ничего! Расскажешь, если через пятнадцать минут стихи не будут написаны! После обеда Елена зайдет, мы должны ей показать то, что у нас есть.
- Ой, а госпоже Елене надо, конечно же, больше всех. И как нас угораздило в это все ввязаться? Валялся бы я сейчас на пляже, думал о прекрасном...
- Не ныть! Работать, работать и работать!
- Узурпаторша!
- Лентяи!.. Сэм, держи ленту, без меня не приклеивай, а то отодрать же все придется... Так, без шуточек про слово «отодрать»! Чего лыбитесь?!. А, черт с вами, пойду мальчишек поищу, пора материалы клеить... - Хельги опять след простыл. И откуда в ней было столько энергии?
Я принялся изучать собственные каракули. Нужно было написать стихи, посвященные нашей школе и началу нового учебного года. Но, с трудом разбирая написанное, я прочел только две странные строчки: «Моя смеющаяся ты. Мой гений чистой красоты...» И вдруг я с ужасом понял, что почерк на листочке - не мой. Картинка дрогнула, рассыпалась на сотни разноцветных пылинок.
Я по-прежнему сидел в роще среди скал, и солнце садилось где-то за холмами.
Отдавая накопленное тепло, земля начала остывать. Я поднялся и, пройдя через рощу, стал спускаться на другой берег острова. Машинально я восстанавливал ауру светлого мага третьей категории и вспоминал о том, кто такой Рик Раун, лейтенант особого отряда Стражи. Первое получалось с непривычной, неестественной легкостью. Второе удавалось с трудом.
Другой берег острова был пологим и жилым. Здесь располагалась целая рыбацкая деревня с огородами и даже пастбищем - с него как раз возвращалось небольшое стадо коров, среди которых хлопьями серого снега мелькали овцы.
Заметив меня, от околицы мне навстречу выбежала белокурая девчушка лет шести.
- Привет! - воскликнула она. - А ты кто такой?
- Я... Да так...
Девочка насупилась.
- Ты чужой! - и тут же, забыв, что сердится на меня, спросила: - А как ты попал на остров?