- Прости, Немезис! - растерянно крикнул Кальт, которого она увлекал за собой.
- Вот же...
Немезис негромко рассмеялся.
- Пойдем, потанцуем тоже, - предложила ему Изабелла.
- Это нормально? - спросил я Колена, когда и они ушли.
- Ты имеешь в виду Незис? Конечно... Она же суккуб, для нее это обычное поведение, - он поправил очки. - Она может зайти и дальше... Гораздо дальше, Рик. Но не бойся ее. И Немезиса тоже бояться не следует. Ему прекрасно известна эта особенность его избранницы. И потом, это же каникулы, Рик. Не принимай все всерьез.
Я кивнул. Не воспринимать все всерьез... Что ж, я попробую.
- А почему Немезис общается с помощью телепатии? - спроси я Колена.
- Ты заметил шрамы у него на горле? Он получил их, когда другие демоны захотели отнять у него Незис, его создание. Это было еще там, в преисподней. Мне только рассказывали об этом. Говорят, это была жестокая битва. Самое интересное, что демоны не хотели от Незис ничего конкретного - они хотели лишь обладать ей. Сами не понимали, почему. Но сопротивляться этому желанию не могли. В той битве Немезису горло и искалечили.
- Значит, с тех пор он и не может говорить? Я думал, демон может излечить любые свои повреждения.
- Немезис может говорить, Рик. Просто он так привык. Да что там, он даже петь может. Но упаси тебя все боги услышать, как он поет.
Я искоса посмотрел на Колена.
- Это так страшно?
- Это очень страшно, - ответил он. - Страшнее только, когда смеется Лай.
Гости танцевали. Мы пристроились около стены, так, чтобы свободно болтать и при этом никому не мешать. Я заметил танцующих Хельгу и Лая. Они были красивой, привлекающей внимание парой, и танец их был танцем цвета, перемежением и переплетением красок. Черный-серый-алый-белый-черный-серый-алый-белый-черный... Серый - удивительный цвет. Он может скрыть, сделать незаметным, но может и выделить среди прочего. Он может быть и теплым, и холодным, потому что серый - это шерстяной плед в большом уютном кресле, но это и грубо тесаный камень подземелий. Серый - это небо в непогожий день, когда на горизонте вот-вот появится грозовая туча, это цвет и весеннего снега, тяжелого, набухшего, источающего ручьи. Это цвет праха, цвет пыли и стали, дороги и пустоты зеркала... Серый... Это цвет нашей жизни и наших эмоций. У нас нет настоящего света и настоящей тьмы, есть только более серое и менее серое. Все, кто скитается в поисках полноценной безысходности, знают истинную цену этого цвета. Серый - это оттенок тьмы. Один из ее оттенков.
- Эй, а вы почему скучаете? - подскочив к нам, спросила какая-то девчушка. С золотыми кудряшками, в воздушном сиреневом платье, она была раскрасневшаяся и такая довольная, будто бы только что играла с кем-то в догонялки и выиграла. - Я на вас Профессору наябедничаю!
- За что? - удивился Колен.
- За то, что вы скучаете! Сколько времени проходит между Фестивалями в вашем мире?
Я переглянулся с Коленом.
- Год.
- Год! А вы знаете, что здесь ваш год равен дюжине лет? А представьте себе, есть миры, в которых Фестиваль случается раз в сорок три года! Теперь вы понимаете, почему здесь нельзя грустить?
Колен усмехнулся и отвел взгляд.
- Скажи, а есть миры, в которых наш год равен нескольким дням? - спросил я.
- Есть. Только они уже давно необитаемы. Но какая разница? Пойдемте лучше танцевать!
Колен развел руками.
- Я не умею!
- Я тоже! - торопливо сказал я.
Девушка на секунду притворно задумалась.
- Ты врешь! - заявила она мне. Схватив меня за руку, она потянула меня за собой, но остановилась на полушаге, обернулась и сказала Колену: - А тебя я научу танцевать, так и знай!
- Буду весьма признателен! - Колен картинно раскланялся и подмигнул мне.
Я лихорадочно соображал, что мне теперь делать, но девушка вела себя вполне инициативно - и мы закружились в танце.
После танцев настало время шикарного пиршества. Любопытной была традиция чокаясь бить стаканы: тот, кто разбивает свой стакан, берет бутылку. Считалось хорошим тоном разбить стакан своего друга, чтобы он мог пить вино, сколько ему хочется.
Когда небо за кружевами черного плюща посветлело и по полу поползли первые солнечные лучи, гости стали желать друг другу хорошего отдыха и расходиться. Вскоре в снова сузившемся зале не осталось почти никого: удалились музыканты, исчез даже Профессор. Не нужные больше молнии в хрустальных сферах погасли, из-за горизонта торжественно поднялся большой солнечный круг и принялся прогревать каменные стены замка. Пора было и нам отправляться по своим комнатам в башнях, где Профессор обычно размещал своих гостей.
Нас с Коленом поселили рядом, и мы уходили вместе. Где-то пробили часы. Я посмотрел на свои часы - они снова спешили.