Еще секунду помедлив, Кристина решительно сняла старые верхние листы и сунула их за пазуху. Затем затянула все нити, проверила узлы и захлопнула книгу. В тот же миг вокруг книги вспыхнуло и начало стремительно разрастаться перламутровое сияние, поглотившее в считанные секунды и Кристину, и ротонду, и саму башню. Сияние ширилось, росло, пока не встало над башней огромным перламутровым куполом. Кристина не потеряла себя в этом сиянии. Она погладила книгу по обложке, окликнула Аэна и пошла назад, к люку. Спуск предстоял долгий. А еще предстояло найти новую книгу для страниц, которые Кристина уносила с собой, раз уж в великой Книге Судеб им больше не было места.
* * *
Мы падали. Сияние поглотило и небо, и землю, и я не видел, сколько нам еще лететь с высоты. Но сколько бы ни было, рано или поздно наше падение закончится.
Ветер свистел в ушах.
Страшно не было. По крайней мере, за себя. Ну, рухну я на камни – чай, не обычный человек, насмерть не убьюсь. К тому же, Колен, Лай и Исса поблизости. Соберут, если рассыплюсь. Лишь бы Хельга уцелела.
Повинуясь интуитивному порыву, я крепче сжал ее в объятиях. Такая маленькая, такая хрупкая. Не верилось, что именно она так изменила мою жизнь.
Забрала одну и дала другую.
Я вдруг ощутил, что улыбаюсь. Я не знал, не мог знать, что ждет меня внизу. Я этого не видел. Может статья, что после падения ни Исса, ни кто бы то ни было другой меня не соберет, потому что собирать будет нечего. Это же Преисподняя – мы могли упасть в кипящую лаву или кислоту. Но это не имело значения. Я уже падал. И если моя жизнь – это плата за шанс спасти Хельгу, меня устраивает эта цена. Вполне.
Сияние окружало нас, и мы проваливались сквозь него. Казалось, это может длиться бесконечно – и вместе с тем каждую секунду я ждал удара и готовился подставить плечо или спину, чтобы уберечь свою драгоценную ношу. Вдруг Хельга пошевелилась. Я счел, что сжал ее слишком крепко, и слегка ослабил хватку. Хельга потянулась, запрокинула голову. Я мог видеть ее глаза – прозрачные и сияющие изнутри. Они были прекрасны. Это была бы невосполнимая потеря для мира, если бы эти глаза вдруг исчезли. Но мы падали так быстро и так долго. Я уже не верил, что смогу уцелеть, и сомневался в том, что уцелеет Хельга – в ее нынешнем состоянии. И она – так мне показалось – в этот момент ощущала то же. Если это были действительно последние минуты ее существования, возможно, она предпочла бы, чтобы на моем месте был кто-то другой. Впрочем, я был не худшим вариантом. Все-таки я многого достиг за минувшее время. Хельга могла гордиться мной.
Она потянулась ко мне, и я склонился к ней. Долю секунды мне казалось, что наши губы соприкоснутся. Но Хельга не была бы Хельгой, если бы дальше произошло не то, что произошло.
Поднырнув под мой подбородок, она вдруг прижалась губами к моей шее. В меня как будто бы ворвалась молния – ворвалась и понеслась по телу, натыкаясь на кости и внутренние органы, ломаясь, меняя направление, несясь дальше – и вдруг ударила в спину между лопатками. Тело пронзила такая боль, что в глазах почернело. Я содрогнулся, выгнулся – и тут что-то рвануло меня вверх и потащило по кривой. Мы все еще падали, но как-то странно – мы кувыркались в воздухе, нас заносило то в одну сторону, то в другую, и то справа, то слева за моей спиной мелькало нечто черное, бесформенное. Спину ломало и рвало на части. Я было подумал, что кто-нибудь решил нас спасти. Но я не чувствовал присутствия кого-то третьего.
Вдруг мы вылетели из сияния. В лицо ударила волна горячего воздуха. Перед моими глазами мелькнул утес, ущелье, край скалы с желтой, как топленое масло, полоской неба – а потом я рухнул на каменную насыпь и покатился по ней. Хельгу я не выпустил, и, когда остановился, не сразу сообразил, что все закончилось.
Я был жив. Да, мне было больно – так больно, как не было уже давно, челюсти сводило и глаза лезли из орбит – но я был рад этой боли, потому что это была боль жизни. Я скучал по ней.
Осторожно я перевел дыхание и с удивлением обнаружил, что ребра у меня целы и все остальное, кажется, цело тоже. Что же тогда причиняло мне такую боль?..