Рекс согласно кивнул головой.
– Где же их взять? – удивился лохматый.
– А если привлечь зеленых? – осторожно сказал перебитый нос.
– На хрена впутывать в это дело политику? – удивился лохматый. – Мы народ простой, ночные мальчики, нам, блин, всякие идеи до козлиной бороды, в натуре. Да и не станут зеленые с нами вязаться, мы для них отребье, и все такое.
– Ну, уж, ты сказал! – скривился перебитый нос, – там тоже не одни зануды. Я кое-кого знаю, могу переговорить. Умеренные, конечно, не пойдут, тут ты прав. А вот радикалы, те, я думаю, со всем удовольствием. Для них нет ничего слаще, чем в большой толпе побазарить с лозунгами. А если еще удастся получить по сопатке, да перед телекамерой кровь по рылу красиво размазать – это, блин, и вовсе верх счастья и предел мечтаний. Но народ они организованный, держаться будут крепко.
– Ну, если так, – нерешительно пожал плечами лохматый, и повернулся к своим, – мы не возражаем, верно, братва?
Братва, за исключением, разве что, анемичной девицы, не возражала. Да и той не нравились не столько зеленые, сколько красотка за соседним столом.
Обсуждение перешло на конкретные детали, назывались имена, клички, достоинства кандидатов обсуждались то громко и нахраписто, то с осторожным пиететом. Рексу стало скучно, после еды снова потянуло в сон, а тут еще откуда-то пришло ощущение, что в ячейке сидит больной и голодный крысенок, что тоскливо ему и страшно. Будто ниточка между ними телепатическая протянулась. Как тогда с Лайзой. И за ниточку эту крысенок тянет его к себе.
Рекс встал, ухватил с чьих-то тарелок пару протеиновых бифштексов, и сказал:
– Ладно, мужики, я пошел. Какие-то козлы тут всю ночь колобродили, спать мешали, пришлось воспитывать. Теперь вот глаза слипаются. Будете готовы – скажете, пару дней подожду.
…Два дня, пока шли, так сказать, подготовительные работы к историческому прыжку вниз, Рекс пластом провалялся в постели, лишь изредка выбираясь в жральню для подкрепления сил.
Собирался в жральне тот еще народец, однако авторитет Рекса среди местной публики сомнению не подвергался. Очередь к автомату, выкидывавшему на поднос протопищу, немедленно расступалась при его появлении и буквально пропихивала его вперед, а за столик, на который он громоздил два или три – в зависимости от аппетита – подноса, не решался подсаживаться никто, кроме главарей предстоящего похода.
Крысенок вел собственную, вполне независимую жизнь, но, похоже, никуда от Рекса убегать не собирался. Он то подолгу пропадал неизвестно где, то снова появлялся, чтобы облизать Рексу лицо – вот он, мол, я, никуда не делся – и опять исчезнуть. Однако установившаяся между ними связь не прерывалась ни на минуту. Рекс даже ловил себя на некоем подобии общения с крысенком. Не то, что бы разговоре, но – факт есть факт – они прекрасно чувствовали, а может быть, и понимали друг друга. Во всяком случае, за несколько часов до похода крысенок появился в ячейке, залез Рексу за пазуху и никак не желал вылезать оттуда.
Ночное приключение все это время не выходило у Рекса из головы. Несколько раз, как ему казалось, он замечал среди болтавшегося в жральне народа знакомые по ночному происшествию физиономии, но то ли он ошибался, то ли те старались на всякий случай держаться подальше и, при малейшем намеке на интерес с его стороны, тут же испарялись. Особенно Рекса занимал лихой мужик с иглой – парализатором. Охотничек. Этакий вольный стрелок. Не похоже было, что в Рексе он опознал, комта Азеры, но ведь что-то ему было нужно? Однажды Рексу удалось зажать в уголке парня, вне всякого сомнения, участвовавшего в ночном приключении. Однако парень клялся и божился, что ничего не знает. "Ну, чтоб мне век свободы не видать, – бил он себя кулаком в грудь со всей возможной убедительностью, – какой он нам пахан? Мы его и видели тогда в первый раз. Пахан у нас вон тот, с перебитым носом. Но его с нами не было. Ему заплатили, он и велел, чтобы нам идти, значит, с этим длинным и делать, что скажет…" Обращаться к пахану Рекс не стал. Не было смысла.
Красивая девица, с которой пахан был в жральне в первый день, не появлялась больше до самого похода. Зато уже на следующий день среди делегации зеленых, прибывших в жральню для переговоров, Рекс увидел ту самую, не знакомую с благодарностью жертву киднэппинга. Он узнал ее сразу, как только девушка стащила с головы свой великолепный шлем – делегация зеленых радикалов прибыла, как и следовало ожидать, на расписанных лозунгами протеста турбоциклах. Девушка была упакована в ту же кожу и вела себя так, что Рексу стало ясно – история с киднэппингом на пользу ей не пошла.