– А где в устье Ижоры склад разместить можно? Бывал я в тех местах, там и пристань то поставить негде. – Грот налил из большого кувшина в свой глиняный стаканчик пива и поднёс ко рту.
– А напротив дома убитого ижорца, на правой стороне, на поляне. – Ефрем сделал большой глоток и погладил себя по животу.
Грот чуть не подавился, услышав сказанное. Ведь почти год назад, именно он вспарывал живот пустившего их на ночлег местного кузнеца, прибивая к столбу его кишки, чтобы мучился казнённый подольше. А потом наблюдал, как муж сестры Спиридон, издевался над обезумевшей от ужаса ижоркой.
– Пора мне, завтра с восходом домой ухожу. – Свей, поднялся из-за стола, подмигнул Спиридону и попрощался с собутыльниками.
Пиво больше никто не приносил и вскоре Иван с Ефремом покинули корчму, напевая похабные песенки, поддерживая, друг дружку. Так и брела парочка до тёмного переулка, где приказчиков словно подменили.
– Правду говорил Лексей. Если перед употреблением маслица съесть, то не опьянеешь. – Ваня смачно сплюнул на землю.
– А я вот масла не ел, хи… – Ефрем прыснул в кулак, и парочка весело поспешила к терему своего хозяина.
В кабинете Пахома Ильича, на стене, висели прикреплённые кнопками листочки от блокнота, на которых были написаны имена купцов, проявивших заинтересованность в рассказах приказчиков. Интерьер кабинета в точности копировал один из рисунков, которые Ильич как-то подсмотрел у дочери, любуясь намалёванными красотками. Вместо большой лавки, которую обычно ставили у стены, способной разместить до шести человек, стояли две софы. Под кожаную обивку сидушки была засунута пакля, немного жестковато, но для этого времени, ни один король, не мог похвастаться подобной мебелью. Кресло у стола, предназначенное для владельца помещения, даже подлокотники имело мягкие, и размещалось таким образом, что вошедший в дверь посетитель встречался взглядом с сидевшим в нём человеком. На стене, сразу над подголовником, была прикреплена фотокарточка в рамке, где купец красовался вместе со своей командой на фоне ладьи.
– На сегодняшний день Новгород покинули два торговых гостя: Спиридон и Грот. – Пахом прохаживался возле стены, заложив руки за спину.
– А что на счёт остальных? – Поинтересовался у Новгородца, попивая квас.
– Гаврила Алексич и Збыслав Якунович участвуют в нашей придумке, этих можно пока не рассматривать. Ушкуйник Меша зело расспрашивал, когда караван в Любек тронется, свои услуги по охране предлагал. У него ватажка в сорок человек, шороху на Балтике наводит – будь здоров. – Пахом открепил листочки со стены с именами свеев.
– Подожди, Спиридон… где-то я слышал это имя. – Попытался вспомнить текст Житье Александра Ярославовича.
– Так нашего епископа зовут, может про него? – Ильич налил из кувшина квас и залпом осушил стакан.
– Не, я про другого Спиридона, тот, что с Гротом. Этот гадёныш будет точно участвовать в свейской затее. – Наконец-то в памяти возник отрывок, где один из воевод Ульфа Фаси, как раз носил подобное имя. Вот только как торговый гость может оказаться воеводой?
– Ну, тогда будем считать, что Грот и есть тот шпион, который нам надобен. – Пахом распахнул окно и высунулся почти наполовину. – Ильюшка, ходь сюды. Беги в лавку, да передай Ефрему, что б на пристань сгонял, пусть разнюхает, с каким товаром свейский торговый гость Грот ушёл.
Свей, загрузил воск в долг, под честное слово свояка, почти не торгуясь. К чему утруждать себя обещаниями, если при удачном стечении обстоятельств, новгородский вощанщик сам будет умолять его забыть про какие-то долги.
– Мы продадим Ульфу хлеб для его ледунга, заберём серебро и отправимся на юг, в Венеции у меня есть друзья, тебе там понравится Спиридон. – Грот начал строить планы, как только шнека отчалила от причала.
– Фаси не безмозглый идиот, пока он не увидит продовольствия, мы не потрогаем ни единой марки. – Спиридон сплюнул за борт, причём неудачно, ветер сыграл злую шутку, и слюна угодила прямиком на бороду свея.
– Что-нибудь придумаем, одно то, что мы ему расскажем, уже требует награды, не будь я хитёр как Локи. – Грот вытер бороду рукавом и захотел плюнуть на свояка в ответ, но передумал. Спиридон, чья мать была свейка, а отец новгородец обладал огромной силой рук. Мог и ударить в ответ, посчитав плевок за оскорбление.
– Не на того мы ставку делаем Грот, не на того. К Ярославу Владимировичу нам надо. Он законный князь Пскова, а у Фаси не будет удачи, нутром чую. – Спиридон поковырялся щепкой в зубах и снова плюнул.
– Тебе что, заняться нечем? Против ветра плюёшь, ты б ещё помочился. – Грот уже не смог вытерпеть издевательства свояка.
– Захочу, так и помочусь. Половина шнеки моя. – Спиридон схватил Грота за грудки, но тут, же отпустил, почувствовав острый кончик ножа на своём животе.
– Князь Герпольт, у коего ты в боярах числишься – просто пешка в руках Дерптского епископа, он ведь уже отписал ему Псков, вместе со всеми землями. Кто ставит на изменников – тот всегда в проигрыше.
– Выходит и я изменник? – Спиридон сжал запястье свея, и нож воткнулся в палубу.
– Да! Ты продал свою Родину под Изборском, но сделал это за серебро, так как ненавидишь Ярослава Всеволодовича на пару с его выкормышем. Но теперь у тебя новая родина, истинный бог и, запомни, тот, у кого полный кошель марок, сам может выбрать себе отчизну. – Грот сбросил руку мужа сестры и оттолкнул от себя Спиридона.
– Чёрт с тобой, идём к Фаси. Но попомни мои слова, не всегда надо вставать на сторону того, кто сильнее. – Спиридон ещё раз плюнул, но в этот раз ветер пощадил свея.
Через четырнадцать дней шнека пристала к шведским берегам. Ульф внимательно выслушал своего шпиона, похвалил за составленный план местности устья Ингрии и назначил Спиридона, как бывшего боярина, ответственным за снабжение воиска продовольствием. Тратить занятые марки на закупку еды Фаси не собирался, он даже в Ижору иди не хотел, обстоятельства вынуждали браться за то, что может принести в будущем славу и богатство. Строительство крепости было подгадано к сбору урожая и дани, иначе в малозаселённой области не выжить. Запас хлеба, о котором рассказал Спиридон – был очень кстати, так как надеяться на помощь извне, было неразумно, а вот отщипнув изрядный кусок побережья от Новгородцев, с последующими угрозами набегов, могли принести существенный достаток в его личную казну. Зная о планах Орденцев развивать успех в сторону Востока, Фаси со своей крепостью становился значительной фигурой, как минимум на пару лет, в перспективе …, кто знает, может и снилась Ульфу корона герцога Новгородских земель.
Тысяча триста воинов и около ста шестидесяти нищих паломников утром стали грузиться на корабли. Бочки с солониной, вяленой рыбой и драгоценным хлебом разместили на купеческих шнеках, они после разгрузки уйдут восвоясие, некоторые – прямиком к Новгороду, успеть поскорее затариться русским товаром. Держать в тайне перемещение воиск не представляло возможным, так, вскользь случайно было обронено, что идут подсобить Орденским немцам. Простачок, может и поверит, но знающие люди лишь качали головами: – С Русью надо дружить, торговать и совместно участвовать в военных походах.
Первого июля Пахом Ильич встретился с Збыславом Якуновичем, боярин с дочерью приехал в терем купца рассчитаться за свадебный наряд Анисьи. Хотя гривны давно уже были отданы, Збыслав сделал вид, что сего не знает, вот и прикатил спозаранку.
Пахом встретил дорогого гостя на крыльце, и после обмена любезностями, предложил пропустить по стаканчику немного сладковатого и терпкого вина, ни какой-нибудь кислятины, подвезённой с немецкого подворья, а настоящего бастардо.
– Не откажусь, Пахом Ильич. Названия даже такого никогда не слышал, не то, что пробовал. – Збыслав от желания испить неизвестного напитка, чуть не позабыл о цели своего визита.
Войдя в кабинет, боярин уловил нисходящий поток воздуха, задрал голову и если б не заботливые руки хозяина, то рухнул бы на пол. На потолке крутились лопасти вентилятора, питаемые от солнечной батареи и ветряка, установленные на крыше дома.