— И-и-и-и! — тоненько визжит кто-то на одной ноте.
Подскочив, непонимающе озираюсь по сторонам, но в классе хаос. Большинство, как и я, повскакивали, растерянно пытаясь отыскать источник опасности, кто-то замер испуганным сусликом, кто-то из девчонок вот-вот ударится в панику. А господин Исоор, обычно такой меланхоличный, вдруг срывается с места, устремившись к дальнему углу.
— Тихо всем! Расступитесь! — никто из нас и не подозревал, что тихий, неизменно погружённый в себя препод может так гаркнуть, что от всеобщего удивления тревожный нарастающий гул действительно обрывается. — Тирайла! Иди сюда, поможешь его придержать!
Чтобы ни у кого не осталось сомнений, учитель бросает на меня быстрый взгляд, и в голове раздаётся требовательное: «Ну же, Ира! Мне нужно, чтобы кто-то помогал, пока я гашу вспышку».
Если честно, я чуть не села.
Мамочки мои! Телепат!
Не то чтобы чтение мыслей для магии недоступно, но для этого ведь требуется врождённый дар, зрительный контакт, сонастройка и ещё куча условий! Как он вот так, сходу…
Но пугаться и рефлексировать некогда.
Протолкавшись к господину Исоору, поначалу тоже едва не впадаю в ступор: Иригит, парень, который обычно сидит по соседству со мной и тайком читает на уроках приключенческие романы, в судорогах выгибается на полу. Его лицо багрово-синего цвета, глаза белые, закатившиеся, губы и подбородок в крови… Страшно смотреть.
И пустота — в голове полнейшая пустота. Я совсем не знаю, что нужно делать.
Девчоночьи визги и судорожные вздохи за спиной мешают сосредоточиться.
Так… Это что-то вроде эпилепсии, да? Кажется, в таких случаях советуют обездвижить больного, чтобы тот ничего себе не отшиб… и проследить, чтобы он не задохнулся из-за собственного языка!
Точно! Нужно перевернуть парня на бок!
Глубоко вздохнув, опускаюсь на пол, тянусь к локтю Иригита — но руку буквально отшвыривает. Это ещё что такое?!
«Щит, щит ставь, а то получишь обширный удар некроэнергией, — мысленно командует учитель, не прерывая череды непонятных пассов возле лба парня. — У него спонтанная вспышка дара. Парень-то, оказывается, будуший некромант».
Вопросами как и откуда этот непостижимый тип узнал, что Шаррэль недавно показал мне щиты, уже не задаюсь. Просто делаю.
Удерживать на месте подростка, все мышцы которого хаотично напрягаются, задача скорее для сильного мужчины, а не худенькой девушки. Но я — вампир. Это в корне меняет дело.
«Он не может дышать!» — думаю громко, надеясь, что учитель услышит.
Чтобы донести это вслух пришлось бы кричать, а мне очень не хочется ещё больше нагнетать панику.
«Сейчас, ещё пару секунд…»
Перевернув невезучего одноклассника на бок, крепко прижимаю его к полу. Иригит горячий и твёрдый, его мышцы буквально закаменели, грозя переломать кости. Грудь выгнута так, что странно вообще, как позвоночник ещё это выдерживает.
Очередной рывок! Хруст… Жуткое зрелище!
Встревоженно отнимаю руки, боясь не рассчитать силу и навредить, но приступ, похоже, уже закончился. Парень обмякает. Его первый вдох выходит сиплым, болезненным, но очевидно, что самое опасное уже позади.
Ну и ну…
Хорошо ещё, что господин Исоор не испугался и сразу же начал действовать, иначе даже не знаю, чем бы всё кончилось.
«Испугался, конечно, — мысленно признаётся телепат, устало сев на пол и для надёжности ещё уперевшись рукой. — Испугался. Но показывать это было нельзя. Все и так напуганы, а если б ещё и учитель запаниковал…»
Но почему я? Потому что не человек?
«Ну так мы же с тобой тут единственные взрослые, Ира», — тепло и самую малость иронично улыбается господин Исоор.
Тоже сев на пол, перевожу дыхание, и, убедившись, что к Иригиту потихоньку возвращается нормальный цвет кожи, настороженно спрашиваю: «Как давно вы всё знаете?»
«Да с самого начала, — безмятежно пожимает он плечами. — Можешь, кстати, звать меня Арин, без «господинов». Мне это не нравится. И нет, я никому не рассказывал. Даже Риллду и Шаррэлю».
«Спасибо».
«Не стоит. Мне просто нравится наблюдать за их потугами тебя разгадать».
Вслух он не рассмеялся и даже не улыбнулся, но меня вновь согрело ощущение мысленной улыбки.
— Элром, Боремар, вынесите, пожалуйста, Иригита в коридор. Приоткройте ему окно. Госпожа Аллустина скоро подойдёт.
Два самых сильных и рослых парня, примерившись, подхватывают будущего некроманта под руки и буквально тащат из класса.
Остальные неохотно расходятся.
Учитель тоже возвращается на свой мат, вновь превратившись в меланхоличного мечтателя, а я впервые начинаю подозревать, что он не в облаках витает, а с кем-то общается… И что-то мне подсказывает, что у него тут отнюдь не затянувшаяся научная дискуссия. Неужели, роман? Но ведь не с ученицей же он днями напролёт разговаривает?
Спохватившись, мысленно прикусываю язык, но Арин и бровью не повёл. То ли не слышал, то ли решил проигнорировать мои забредшие не туда мысли.
К счастью, медитация — последний на сегодня урок. После того, что случилось с Иригитом, я совсем не уверена, что смогу сосредоточиться на эльфийской речи или, хуже того, на праве.
Время до тренировки ещё есть, и, взглянув в окно, где вовсю светит ясное зимнее солнце, решаю посетить наконец флигель. Можно бы отложить это до тех пор, пока тренировки не кончатся, освободив мне вечера, но хочется заранее знать, к чему стоит готовиться. Может, там такой масштаб, что мне и не справиться? В таком случае, надо будет загодя сообщить об этом директору.
— Ты куда? — удивляется Майрин, видя, что я надеваю пальто. — Опять заниматься?
— Просто хочу немного прогуляться вокруг школы, подышать свежим воздухом. Можем пойти вместе.
Она бросает взгляд на толстый потрёпанный талмуд, с недавних пор прочно обосновавшийся на нашем столе.
— Нет, Тира, я лучше останусь. Как раз хотела дочитать об ореховке.
— Это живность такая? Я думала, ты изучаешь алхимию.
— Так и есть. Просто зелье так называется — ореховка. В честь птицы, у которой лучшая в мире память. Представляешь, она запоминает до тридцати тысяч мест, где прячет орехи!
— Откуда у тебя такая внезапная тяга к алхимии?
— Так ведь здорово же! Разве тебе самой не хочется обладать такой же памятью? Хоть ненадолго, перед экзаменом, например.
Я насмешливо фыркаю:
— Птичья память, собачий нюх, орлиное зрение и ослиное упрямство…
— Не смешно! — возмущается она уязвлённо. — Зелья и правда работают!
— Так ведь потом, когда эффект прекратится, ты всё забудешь. Придётся учить заново.
— Может, и не придётся, — передёргивает Майрин плечами. — Сомневаюсь, что мне когда-нибудь пригодятся геометрические теоремы, физика или все те законы, что так любит госпожа Ниэтта.
— Но разве варить зелья вне уроков не запрещено?
— То-то и оно, — вздыхает девушка, поскучнев. — Запрещено. Директор грозил отчислить. Если застукает…
Оставив Май мечтать о лёгком способе сдать зимние экзамены, иду на улицу. Нет смысла в сотый раз рассказывать ей, что нарушать правила может быть чревато. Если кому-то под хвост попадает вожжа, никакие разговоры тут уже не помогут. Нужно набить парочку своих шишек, чтобы научиться какой-никакой осторожности.
Флигель, спрятанный позади школы, оказался маленьким двухэтажным домиком с крохотным открытым балкончиком. Отштукатуренные стены когда-то украшала роспись в виде похожего на лаванду местного цветка. Сейчас вся эта красота уже выцвела, однако я всё равно могу представить, как оно было. И, пожалуй, сумею сделать не хуже, ведь цветы, фактически, моя специализация. Я их обожаю.
Только откуда же в этом месте такая жутковатая аура?
В небе светит солнышко, под ногами — мощёная камнем тропинка, птички поют… а у меня мурашки по коже и противный холодок по спине.
Растущие у ступенек флигеля розовые кусты шевельнулись. Всё бы ничего, да только ветра ведь не было, так?.. Или всё-таки был? Что ещё это могло быть, ведь сквозь ветки я хорошо вижу стену, и за кустами точно никто не прячется.