И наше присутствие явно становится им в тягость.
— Идём, — настойчиво зовёт Шаррэль, подталкивая меня к экипажу. — Не будем никого беспокоить.
Я не спорю. Оставаться здесь дольше нет никакого смысла.
Осознание того, что всё было зря, опустошает, и единственное, чего мне сейчас хочется — одиночества.
На что я надеялась? Тимур пропал почти четыре года назад, а жрецы ясно сказали, что я у них первая, из «пробной» партии переселенцев.
Хлопает дверца.
Шаррэль садится рядом. Обнимает, притянув к своему плечу.
— Спасибо, что помог увидеть их.
Ничего не ответив, он крепче прижимает меня к себе и утыкается носом в макушку. Неровное, напряжённое дыхание шевелит мне волосы. Не я одна нервничала и волновалась…
В город возвращаемся в молчании, но, чем дальше от злополучного дома, тем оно становится легче, спокойнее. Хоть инкуб ничего и не говорит, я знаю, что он со мной, верю, что не исчезнет, ничего не сказав, и что всегда поддержит, не дожидаясь просьбы о помощи. Пусть Тимура всё ещё нет, но я уже не одна. У меня есть близкий человек… И если я позволю этому случиться, мы можем стать ещё ближе.
— Ирочка, — тихо зовёт Шаррэль, и, несмотря ни на что, мне хочется улыбнуться от звука его голоса, оттого, как ласково он произносит моё имя. — Я понимаю, что сейчас тебя вряд ли заинтересуют развлечения, поэтому давай просто погуляем по городу? Здесь много красивых мест.
— Скоро полдень?
— Отец будет ждать нас через два часа. Можно, конечно, поехать на это время домой, но…
— Давай погуляем, — улыбаюсь.
Пока ещё это не настоящая улыбка: мне до сих пор больно и тяжело оттого, что надежда встретить Тимура оказалась напрасной, но рядом с Шаррэлем образовавшийся в груди холодный комок постепенно становится меньше. Он, кажется, как-то это чувствует, и потому не выпускает моей руки из своих тёплых пальцев.
Высадившись в центре Нимэша, в первую очередь отправляемся на грандиозную овальную площадь со множеством обрамляющих её гранитных колонн — огромных возносящихся вверх столбов, украшенных барельефами из истории города. Шаррэль назвал их стелами, добавив почему-то «звенящие», но я не стала расспрашивать, поражённая более невероятным зрелищем. Посреди площади, придавая ей поистине демонический вид, вздымается «горящий фонтан» — круглая многоярусная конструкция, извергающая жидкий огонь. Жар там стоит такой, что ощущается уже метров за двести!
За площадью начинается «длинный перекрёсток» — очень шумное и самобытное место, где собираются мелкие торговцы со всего города и продают всё, начиная с пирожков, сувениров и антиквариата и заканчивая экзотическими ездовыми животными. Оттуда, пройдя по Красной аллее, состоящей из больших деревьев с круглой кроной и мелкой багряной листвой, мы с инкубом выходим к «совиному мосту», украшенному потрясающими каменными скульптурами филинов, а затем — к широкому проспекту, в начале которого на высоком постаменте стоит странная статуя женщины в длинном платье, весьма нетипичном для местных необременённых комплексами дам.
— Она танцует? — уточняю, скептически разглядывая раскинутые в стороны руки.
— Да. Думаю, она радуется победе в войне с теийцами. Это императрица Миданна, супруга прошлого императора, который известен тем, что, среди прочего, подчинил себе наших давних врагов — Теийю, изводивших страну неожиданными и разрушительными нападениями с воздуха… А статуя называется «Тень ангела».
— Но она не похожа на ангела… Скорее уж, на суккубу, — растеряно озвучиваю я очевидное, попутно припоминая, что ангелами в этом мире иногда называют вовсе не божественных посланников, а вполне себе конкретную расу, обитающих большей частью в небесных городах.
- А ты посмотри вниз, — загадочно подсказывает Шаррэль.
На очищенной от снега поверхности мостовой, действительно легко различим знакомый крылатый силуэт. Прохожие топчут его ногами… Хоть мифология здесь и другая, а демоны и теийцы — исторические враги, смотреть на это всё равно неприятно.
Бросив быстрый взгляд на лежащий впереди проспект, инкуб внимательно смотрит на меня и вдруг заговорщически улыбается:
— Тут много интересных магазинчиков, но, если тебе не нравится… Хочешь в парк фей?
— Настоящих? — переспрашиваю недоверчиво.
Разве они не водятся только в эльфийских лесах?
— Идём, — весело хмыкает он, за руку увлекая к уходящему вправо проулку. — Но, чур, рассказывать об эльфах и феях я буду исключительно на эльфийском!
На вырвавшийся у меня горестный вздох, Шаррэль только смеётся… и я тоже улыбаюсь, потому что, вообще-то, могу целую вечность слушать, как мелодично звучит речь дивного народа в его исполнении.
Пройдя по ещё парочке необычных мостов — драконьему, лисьему и мосту белых львов, — мы действительно попадаем в парк. Несмотря на календарную зиму, на ухоженной шёлковой травке и пышной зелени нет ни снежинки. Цветут цветы. Поют птицы. Порхают бабочки… Это настоящий кусочек вечнозелёного эльфийского царства посреди империи демонов!
— Будто в сказку попали! — шепчу, восхищённо оглядываясь по сторонам. И неожиданно натыкаюсь на странно-задумчивый, почти грустный взгляд инкуба. — Что такое, Шаррэль?
— Улыбайся мне, Ирочка. Я очень хочу… хочу заменить для тебя всех. Чтобы, кроме меня, тебе никто больше не был нужен.
Это трогательно, но… он словно пытается вытеснить собой всех хоть сколько-нибудь дорогих мне людей. Таких немного, однако они есть, и я вовсе не хочу с ними прощаться.
— Знаешь… — начинаю, тщательно подбирая слова, но тут, заметив боковым зрением впереди какое-то подозрительное движение, испуганно умолкаю. Сглатываю подскочившее в горло сердце. — Обними меня! Прижми к дереву и сделай вид, что целуешь!
— Что?! — ошалело переспрашивает демон.
— Тихо! Не оглядывайся! — шепчу, сама торопливо ухватив его за рубашку и попятившись к ближайшему стволу. — Да наклонись же, Шаррэль!
Справившись с растерянностью, инкуб охотно вдвавливает меня спиной в тёплую древесную кору, обнимает за талию и нежно скользит губами по виску, требовательно выдохнув в самое ухо:
— Что происходит?!
А между тем двое мужчин, которых я заприметила только чудом (ну и благодаря вампирскому зрению, разумеется), уже совсем близко. Один мне не знаком, зато второй — сухощавый блондин в сером камзоле и с вечно недовольным лицом — не кто иной, как мой «дорогой» куратор. Ирр Борегрин Руал. Точно, Руал! С перепугу даже фамилию вспомнила!
Обняв Шаррэля за шею, притягиваю его к себе поближе, украдкой наблюдая, как приближающаяся парочка о чём-то спорит.
— … срочно! — требует блондин. — Сразу сообщить мне!
Второй кисло морщится, но кивает:
— Найдём.
Не обо мне ли, случайно, речь? Каковы шансы, что этот тип за пять месяцев так и не угомонился?
— И поживее! Дядя весьма недоволен, что мы…
Они совсем рядом, и я нервно прикусываю губы, но всё равно продолжаю украдкой следить за происходящим из-за плеча Шаррэля в надежде выяснить ещё что-нибудь важное.
— Ирочка… — просит он жалобно, — если не прекратишь так ко мне прижиматься, я тебя сейчас поцелую!
— Хватит угрожать! — шепчу в ответ.
От ощущения моего дыхания на своей шее инкуб вздрагивает и обречённо закрывает глаза. Руки на моей талии сжимаются крепче.
— Я расскажу, просто не шевелись, — обещаю, чтобы хоть немного унять его любопытство.
— Ты требуешь невозможного… — бормочет страдальчески, но всё-таки замирает.
Тем временем Борегрин внезапно останавливается и оглядывается по сторонам с таким презрением, словно вокруг не цветник раскинулся, а какое-нибудь смрадное болото. Между нами всего десять шагов, и я, не выдержав, прячусь за Шаррэля.
Сердце колотится так, что вот-вот вырвется из груди.
Не знаю, почему я настолько боюсь этого человека… Он (пока) не сделал мне ничего плохого, но страх, неприязнь и брезгливость настолько сильные, что сопротивляться им невозможно. Объективно, физически я сильнее его и уж точно ничего ему не должна, однако даже сейчас и мысли не возникает выйти и потребовать оставить меня в покое.