Со стороны мужчин доносятся чуть слышные похлопывания по одежде — кто-то проверяет карманы. Щёлкает зажигалка — ею здесь пользуются те, кто лишён дара и пожалел денег на артефакт или просто испытывает к ним неприязнь — встречаются среди неодарённых и такие фанатики. В любом случае, звуки настолько знакомые, что мне не нужно даже смотреть, чтобы понять, что там происходит.
— Уверен, что в Филнаре она не объявлялась? — отрывисто и, видимо, уже не в первый раз спрашивает Борегрин.
— Да. Мы проверяем всех. Конечно, в нынешних обстоятельствах это непросто: Баллай навела много шума, но я гарантирую, что никаких маленьких девочек-вампиров там в последнее время не появлялось. Как и в соседних городах.
— Нельзя, чтобы она туда добралась!
— Ты уверен, что мы не зря ищем? Может, её уже…
— Ни слова! — Борегрин срывается на яростное рычание. — Знаешь, что со мной сделают, если её уже где-нибудь прикопали?! А?! А эта демонова активистка Баллай?! Да если она раздует скандал, жрецы сами меня ей сдадут и бантиком перевяжут!
Хватка Шаррэля становится болезненно-жёсткой, в глазах с вытянутым змеиным зрачком слишком явно горит желание уничтожить кое-кого болтливого, и я прижимаюсь к нему ближе, глажу по напряжённой шее, взглядом умоляя не вмешиваться.
— Молодые вампиры не отличаются особой сдержанностью. Без денег и таблеток она не могла бы долго скрываться.
— Ищите, я сказал! — рявкает куратор. — А как найдёте — ко мне!
Чуть слышный шорох шагов говорит о том, что они вновь двинулись с места.
— Если она уже слышала об этих попрошайках, может и не поехать. Разрешено ли нам…
— Нет! Мне надо будет потом всем её показать… Уговоришь как-нибудь… Пусть…
Дальше ни слова ни разобрать.
Я медленно выдыхаю. Зашли, называется, в эльфийский парк погулять…
— Ирочка…
— М?
Наклонившись, Шаррэль бережно касается моих губ. Не целует, а просто гладит их своими губами, а потом загадочно улыбается:
— Кажется, я разгадал твой секрет.
Глава 30
— Разгадал секрет? — переспрашиваю, одновременно боясь и желая, чтобы он догадался о том, о чём я не могу рассказать.
— Поговорим об этом дома, — улыбается Шаррэль, отступая на шаг. — Сейчас нам уже пора на встречу с отцом.
Пару часов назад знакомство со «свёкром» пугало меня своей неизбежностью, но теперь, после всего, что успело случиться, волноваться сил уже не осталось. С одной стороны, это, конечно, хорошо. Но, с другой, как бы в таком выжато-расслабленном состоянии не сделать какую-нибудь глупость.
— Ладно. Чему быть, того не миновать.
— Это недалеко. Кафе «Лист» прямо здесь, в парке… Ты ведь не боишься нагов?
— Честно говоря, не знаю. Я никогда не видела змей, тем более настолько больших.
Он молча улыбается, не спрашивая, в каких глухих местах прошло моё детство. Догадался? Действительно догадался? Но как?
— Шаррэль… Ты знаешь, кто такая Баллай?
Улыбка инкуба становится предвкушающе-хитрой. Разумеется, он понял, почему я внезапно этим заинтересовалась.
— Появилась тут недавно в Лимарре одна напористая «мисс», активно защищающая права своих соотечественников.
— Мисс, значит… — хмыкаю, окончательно расслабляясь.
Похоже, некоторых гостей из другого мира не очень-то напугали божественные угрозы, и правда всё-таки просочилась. Ура.
— Не думала, что скажу это, но я рада, что мы сюда заглянули.
Остановившись прямо посреди дорожки, инкуб одной рукой внезапно прижимает меня к себе, а другой мягко проводит по моему подбородку, прося взглянуть ему в глаза, и шепчет, почти касаясь губами:
— У меня миллион вопросов!
— У меня тоже, — хмуро раздаётся у нас за спиной. — И в первую очередь, сын, к тебе.
Попытавшись отпрянуть от Шаррэля, нервно дёргаюсь, не в силах вырваться из его хватки. Рука, вроде бы спокойно лежащая на моей талии прямо-таки стальная.
— Здравствуй, папа! — как ни в чём ни бывало, приветствует он, развернувшись к грозно нависающему над нами мужчине в чёрно-серебристой тунике.
Даже без этого обращения в их родстве я бы не усомнилась. Шаррэль очень похож на отца — та же насыщенная рыжина, проницательный прищур зелёных глаз… Разве что на лбу у старшего лэсса Рин’тара уже поселилось несколько глубоких морщин и изломов, а в волосах — лёгкая, едва заметная седина. На встречу он не пришёл, а приполз, и его хвост огромен! Я такого не ожидала…. Изумрудно-зелёное, блестящее на солнце змеиное тело свёрнуто кольцами, но там метра четыре, а то и пять! Это… жутковато, вообще-то. И очень красиво. Я непременно должна такое нарисовать!
Хотя, зачем брать какого-то чужого нага, когда есть свой собственный? Которого, кстати, я до сих пор даже не видела… Невероятное упущение!
Решено! Как вернёмся домой, попрошу Шаррэля обернуться и нарисую!
— Познакомься с моей невестой, Тирайлой, пап, — улыбается инкуб, чуть сильнее прижимая меня к себе. — Ира, это мой отец, Шинтинион.
Внимательно просканировав взглядом сначала сына, а потом — меня, Шинтинион церемонно склоняет голову:
— Рад встрече. Зельдейн мне о вас рассказывал.
Посчитав вежливое обращение добрым знаком, улыбаюсь:
— Взаимно, лэсс Рин’тар. Очень приятно с вами познакомиться.
Шаррэль мне дорог, и с его родственниками, какими бы они ни были, хочется иметь хорошие отношения. Я даже с его мамой-суккубой готова искать общие темы!
— Ира впервые видит нага, — без зазрения совести сдаёт меня инкуб, и я с нарастающей неловкостью ощущаю, как кровь приливает к щекам. Нельзя было так таращиться на чужой хвост!.. Конечно, это заметили.
К счастью, мужчину подобное внимание нисколько не беспокоит.
— Вы уже обедали? — спрашивает он, оглядевшись.
— Пока нет, ждали тебя.
— В таком случае идёмте, я вас угощу. Но взамен хочу услышать, чем ты занимался эти четыре года, Шаррэль. Подробно.
Тот на ходу пожимает плечами:
— Ничем особенным. Немного попутешествовал, а потом поселился в Антэрде и последние три месяца преподаю там теорию магии. Ни в какие неприятности не влезал, проблем с законом не приобрёл.
— Зельдейн сказал, возвращаться к нам ты не планируешь… — не оборачиваясь, сухо замечает Шинтинион.
Кажется, что ему всё равно, однако после знакомства с Зельдом, таким показным равнодушием меня уже не провести. И Шаррэля, судя по блуждающей на губах улыбке, тоже.
— Мне нравится быть учителем, пап. К тому же, Ире нужно ещё получить диплом.
Отец Шаррэля адресует мне тяжёлый взгляд, от которого мурашки по спине табуном.
Ну, «женишок»! Подставил! Теперь этот змей думает, будто это из-за меня его отпрыск не хочет возвращаться домой!
— Значит, ученица антэрдской школы… — строго хмурится он: — Ваши родители в курсе отношений с моим сыном и вашей с ним поездки сюда?
Несмотря на властные нотки в голосе, это, похоже, не угроза, а почти родительская забота! Шинтинион, который сам так долго не видел Шаррэля, просто волнуется, как бы я не доставила такие же проблемы своей семье! Вот уж чего я меньше всего ожидала от этого прохладно-сдержанного нага…
Инкуб быстро сжимает мою ладонь.
— Я предупредил её опекуна, — вставляет, опередив меня с ответом.
Прячу улыбку. Ещё бы он не предупредил! Как-никак, моим опекуном сейчас значится сам директор — его приятель и работодатель, Риллд Динрар!
— Вот как… — услышав об опекуне, мужчина задумчиво поджимает губы. — И что он думает по поводу вас?
Мы переглядываемся. Он же не рассказывал, да?
— Уверен, Ирин опекун поддержит мою кандидатуру, — с самонадеянной беспечностью заверяет Шаррэль.
Из-за деревьев показывается «кафе» — если это слово вообще применимо к небольшой открытой террасе с несколькими столиками, отделёнными друг от друга плетёными решётками. Рядом с террасой — круглый пруд с цветущими кувшинками и сонными белыми птицами, похожими на фламинго.