— Почему нет? — спрашивает инкуб уже без намёка на шутки.
А ведь я — не единственная, кого затягивает в чёрную глубину. Шаррэль тонет со мной. Добровольно. И даже не подозревает, что я, может быть, вот-вот оттолкнусь от дна и резко сменю направление.
Раньше рассказать ему было нельзя, но сейчас поводов для молчания нет.
— Когда попала в этот мир и узнала о магии, я пообещала себе, что непременно выучусь поисковым чарам и вернусь домой, чтобы успокоить маму и найти Тимура. Я не могу его бросить, понимаешь? Это будет предательство самого близкого человека на свете! Мне очень нужно понять, что тогда произошло.
Потемнев лицом, он отпускает меня. Садится. Нервно запускает руку в волосы.
Я тоже сажусь.
Если Шаррэль солгал насчёт адреса, сейчас самое время «вспомнить» правду. Напрямую спрашивать его об этом бессмысленно. Как бы я ни подбирала слова, в обмане он не признается, а потом… Потом, если я верно поняла смысл их с отцом разговора, правды можно уже никогда не узнать.
— Тебе нельзя туда возвращаться! Ты теперь маг, Ира, а научившись видеть, нельзя добровольно ослепнуть. Мир без магии тебя опустошит, выпьет, как иссохшая земля — дождь. Ты даже выбраться оттуда не сможешь.
Вот как? Я что-то подобное и подозревала, но услышать подтверждение — всё равно что получить приговор. Неизбежность выбора давит, мешая нормально дышать, и я оттягиваю ворот туники, пытаясь освободить шею. Но воздуха по-прежнему не хватает.
— Пообещай, что не будешь экспериментировать с порталами, — требует демон.
— Сама — не буду, — успокаиваю. — Не переживай, я уже знаю, как это опасно.
Секунд пять он молча рассматривает меня, а потом устало откидывается на спинку дивана:
— Ирочка…
— Нет!
— Да я даже сказать ничего не успел!
— Ты собирался меня отговорить! Мне знаком этот взгляд! Можешь даже не пробовать!
— Ладно, — вздыхает Шаррэль. — Ладно… Не буду.
Глава 32
В комнате гнетущая тишина. Наш разговор, начавшийся с признаний в любви и шокирующих откровений, закончился как-то совсем неправильно.
— Иди сюда, — тихо просит инкуб, протянув руку.
В его голосе едва ли не впервые слышна неуверенность. После того, что я сказала о порталах, он начал во мне сомневаться? Имеет право… Тяжело любить человека, который при первой возможности собирается уйти в далёкие дали.
Без колебаний пересев ближе, прижимаюсь к его тёплому боку. Опускаю голову на плечо. Шаррэль обнимает, целует в макушку, и от этой привычной нежности меня немножечко отпускает, хотя в горле всё равно стоит неприятный комок. Почему так? Я ведь поступаю, как велит совесть! Нельзя ради собственного удобства вычёркивать из жизни людей, сделавший столько хорошего!.. Откуда же тогда взялось это тяжёлое чувство вины?
— Не спеши с порталами, — вновь первы заговаривает Шаррэль, перебирая мои волосы. — Может быть, твой Тимур тут, и вы ещё встретитесь. А другой мир… Другой мир — это уже навсегда.
— Я не хочу уходить, — признаюсь, сжав его свободно лежащую на коленях руку. — Но и обманывать тебя не могу.
Это стыдно. Я настолько полюбила этот волшебный мир и привязалась к одному удивительному мужчине, что уже не представляю, как без них обходиться. От одной только мысли о возвращении к прежней жизни мне становится больно. Все эти годы, с тех пор как пропал Тим, я пыталась привыкнуть к одиночеству, научиться самостоятельности, и, вроде, даже как-то справлялась, но всё равно каждый день продолжала чувствовать в глубине себя холод. Словно в груди, в тенистом уголке моего сердца, всегда лежал снег. А сейчас, здесь, он наконец-то растаял.
Шаррэль поудобнее перехватывает мои пальцы, подносит их к губам и целует каждый по очереди.
— Всё будет хорошо, вот увидишь. Я обо всём позабочусь.
Если бы это было так просто…
— Эй! — он шутливо прикусывает кончик мизинца, и я подскакиваю от неожиданности, разом растеряв весь свой пессимизм. Смеётся. — Разве я тебя хоть раз подводил? Всё наладится. Обещаю… А теперь расскажи же мне, наконец, как ты здесь очутилась!
— Расскажу, — улыбаюсь, видя его неподдельный интерес. — Только сначала… Кто такая Баллай?
— Ну, как всегда! — насмешливо фыркает инкуб. — Сначала спрашиваешь, а уж потом отвечаешь!
— Просто не хочу рисковать…
— Ладно, ладно… Я понимаю. Ты, наверное, не слышала, но в последнее время в разных странах всё чаще стали встречаться необычные люди, утверждающие, что прибыли сюда из другого мира. Они мелькали то там, то здесь, пока не появилась мисс Баллай — весьма амбициозная и энергичная девушка. Месяц назад лэсса как-то пробилась на аудиенцию к императору и с тех пор, пользуясь его покровительством, собирает под своё крыло таких же, как она, попаданцев, активно отстаивая их права. У них даже школа своя есть, чтобы помочь новеньким социализироваться, — он вдруг смеётся. — Знаешь, как её прозвали? Школа нищих попаданцев!
— Вот и не смешно… — ворчу, нахохлившись. — Ты хоть представляешь, как трудно обживаться в другом мире, который совсем не похож на родной?
Шаррэль примирительно касается губами моего виска.
— Не сердись… Официально она называется Аллиремской. Но дело в том, что лэсса Баллай порой излишне настойчива в поиске средств для своих подопечных, «выбивая» их буквально повсюду. Хотя император её и так совсем не обижает.
— И много уже набралось этих переселенцев?
— Насколько я слышал, в империи — чуть больше двухсот.
Двести человек… Я, конечно, рада, что мои соотечественники не скитаются по этому миру нищими и голодными, однако, учитывая, до чего мы довели свой собственный мир, возникают определённые опасения.
— Император ведь не по доброте душевной о них заботится, так?
— Разумеется, — хмыкает инкуб. — Его, как и других правителей, в первую очередь интересуют знания.
Перед моим мысленным взором тут же пугающей вереницей промчались видения машин, самолётов, дымящих заводов, оружия, многоэтажек… Только не это!
— Правда, они не так уж много рассказывают, — добавляет меж тем Шаррэль.
— Почему? — уточняю, не особо веря в людскую сознательность.
Император — абсолютная власть, и если эта власть в обмен на, скажем, принцип работы огнестрельного оружия пообещает какому-нибудь менеджеру, всю жизнь ютившемуся в тесной квартирке, отдать в вечное пользование замок со слугами, не думаю, что тот хоть на минуту задумается, прежде чем согласиться.
А мир необратимо изменится.
— Баллай утверждает, что боги туманят попаданцам память, — Шаррэль проницательно смотрит мне в глаза, будто пытаясь понять, так ли это. — И крайне этим возмущена.
— В каком смысле «туманят»?
Похолодев, торопливо перебираю свои самые ценные воспоминания, но ничего подозрительного не замечаю. Всё, вроде, на месте… Может, мою память не тронули, потому что я — первая, «опытный образец»?
Или я просто забыла, что некоторых частей не хватает?
— Не знаю, — пожимает он плечами. — До меня дошли только слухи… Вас правда перенесла в этот мир лично Эреллин Златокрылая?
— Сложно сказать, — вздыхаю, вспоминая ночь, перевернувшую мою жизнь с ног на голову. — У них там, кажется, проблемы с колесом перерождения, поэтому…
— Подожди, подожди! — обеспокоенно перебивает инкуб, пересаживаясь так, чтобы можно было смотреть в глаза. — Где «там»?
Уверена, он и сам сразу догадался, о чём речь, но всё ещё не может поверить.
— Кхм… — поняв, что случайно выдала то, чего, похоже, до сих пор никто всё-таки не знает, смущённо отвожу взгляд. — А Баллай не рассказывала, зачем мы понадобились?
— Ирочка… — предупреждающе тянет Шаррэль. — Говори, как есть!