– Господи… Вы думаете, что поджигатель – коп.
12
– Это точно не коп, Уинтер. Двести процентов. Я изо дня в день работаю с этими людьми. Если бы кто-то из них был убийцей, я бы знал.
Я подошел к окну и одним пальцем отодвинул штору. По Морроу-стрит шла парочка ранних пташек, явно рассчитывающих попасть на «счастливый час». Это были закоренелые алкоголики, одинокие спившиеся души, и уже ничто не могло встать между ними и бутылкой – даже чье-то убийство. Солнце, беспощадно палящий желтый шар, уже приближалось к горизонту, но время до заката еще было. Я отпустил штору.
– Нет, ты бы не знал. Одиннадцать лет я жил под одной крышей с одним из самых жестоких серийных убийц этой страны и ничего не заподозрил. Моя мать провела с ним семнадцать лет, то есть почти два десятилетия. Тринадцать из этих семнадцати лет они были женаты. Спали в одной постели, жили одной жизнью, и она ничего не заподозрила. Отец прожил в одном и том же маленьком городе всю свою жизнь, и этот город мало чем отличается от Игл-Крика – только тем, что находится в Калифорнии, на другом конце страны. У него были друзья, с которыми он еще в школе учился, и они тоже ничего не подозревали.
– Вы были ребенком. Немудрено, что вы ничего не замечали. От ребенка невозможно этого ожидать.
– Ты не понимаешь. Мы все страдаем расщеплением личности. У кого-то их три, а у кого-то и того больше. Ты – один для друзей и для семьи, другой – для остального мира. Третий – когда смотришься в зеркало. У каждого есть темная сторона, мысли и чувства, которыми мы не хотим делиться с остальными. Каждый хоть раз в жизни лежал без сна в постели и желал кому-то смерти.
– Вы ошибаетесь.
– Да? То есть ты никому и никогда не желал смерти? – покачал я головой. – Попробуй убеди меня, но ты не будешь честен. Ты знаешь о том, что между психопатией и подростковым возрастом есть пугающее количество сходных черт? С психологической точки зрения это почти что идентичные состояния.
– Ну и что?
– Ну вот ты был звездой американского футбола в колледже. В те годы у тебя столько тестостерона было в организме, что мозг просто отключился на несколько лет. И ничего ты с этим не поделал бы. Если добавить к этому подростковую психопатию, только чудо могло тебя спасти от мысли о чьей-нибудь смерти. Да даже и не одному человеку.
Тэйлор еле заметно покраснел.
– Мне не нужны детали. Просто признай, что я прав.
– Вы не правы. А как же Ганди или мать Тереза? Вы хотите сказать, что у них тоже была темная сторона и они желали людям смерти?
– Интересно, что ты выбрал двух людей, которые уже умерли и не могут ничего сказать о себе, но да, я уверен, что и у них тоже были свои демоны.
– А у вас есть?
Я представил себе отца, привязанного к тюремной каталке в комнате, где приводили в исполнение смертные казни. Потом представил молодую девушку с пластиковым пакетом на голове и кожаным ремнем вокруг шеи, с выпученными глазами и синюшной кожей. Подумал, как поживает в тюрьме Карл Тиндл. Я надеялся на то, что его новые друзья окружили его соответствующей заботой.
– У нас у всех есть темная сторона. Признайся себе, Тэйлор, ты ведь даже не можешь до конца узнать другого человека. Сколько раз ты слышал выражение «чужая душа – потемки»?
– Уинтер, я говорю вам, убийца – не из полиции.
– И ты отвечаешь за всех своих коллег – от шерифа до диспетчеров?
Тэйлор кивнул.
– Даже учитывая то, что ты работаешь там всего полгода?
Тэйлор кивнул снова, но в этот раз уже не столь уверенно.
– А если взять городское отделение полиции, ты и за них всех готов поручиться?
На этот раз Тэйлор уже не кивал. Я хотел посеять в нем сомнение, и у меня это получилось.
– Будь осторожен с поручительствами, Тэйлор. Иногда без них нельзя, но если переборщишь, они начнут работать против тебя. Я сказал, что убийца – полицейский, но я не сказал, что он обязательно из управления шерифа.
– И вы на сто процентов уверены, что он – полицейский?
– Нет, только на девяносто девять, и, поверь мне, пока он не арестован, большей уверенности быть не может.
Тэйлор притих и задумался. Он искал контраргумент, хоть что-нибудь, чтобы доказать, что я не прав. Ему была нужна соломинка, за которую можно было схватиться в кромешной тьме.
– Хорошо, – сказал он наконец. – Предположим на одну секунду, что вы не правы. Сами сказали, что есть один шанс из ста, что убийца – не коп. Если окажется, что вы ошиблись, то мы потратим уйму времени на поиск призрачной тени, в то время как могли бы сделать что-то более полезное, например искать человека, который не работает в полиции. Ведь счетчик приближается к нулю, и кто-то за это время может сгореть заживо.