Прошло пять недель моего пребывания в больнице. За это время я один раз покинул её территорию на пару часов вместе с другом, придумывая очень вескую причину для моего лечащего врача и, в конце концов, уговорив его. Мы сели в машину и отправились на кладбище к оврагу, туда, где меньше двух месяцев назад спрятал пакет под камнем. Место нашёл сразу, хотя внутренне казалось, что я не был здесь несколько лет. Иван отодвинул небольшой валун в сторону и аккуратно, словно археолог на раскопках, достал пакет.
— Так понимаю, здесь телефон и деньги, о которых ты рассказывал?
— Да. Можешь сотку поменять, а остальные дома у себя положить? А когда меня выпишут, я заберу, — Ваня сразу же кивнул в ответ. — Интересно, телефон включиться?
— А что с ним могло случиться? — он закинул две стопки купюр в большой карман своей охотничьей куртки и протянул мне мобильный с засветившимся экраном, — держи, разблокируй. Завтра зарядное тебе привезу.
— Спасибо за помощь, Ваня!
— Спасибо, это много, — широко улыбнулся он, — когда выйдешь из больницы, с тебя бутылка коньяка, посидим, выпьем за твоё здоровье.
— Не вопрос. Кстати, пока мы здесь, к родителям схожу, скажу, что живой. И тут у меня ещё одно дельце, надо пройтись по восточной стороне кладбища, там должна быть неизвестная свежая могила. Хочу сразу найти её.
Постояв пять минут и, решив, что после выписки из больницы, надо будет ещё раз навестить предков и прибрать вокруг общего памятника, пошёл на поиски перезахоронения, о котором сказал Лесник. Крест из свежего дерева сразу бросился в глаза, и я целенаправленно направился к нему, не в силах удержаться, чтобы не поглядывать в сторону леса, который угрюмой темной стеной, окончательно сбросив зелень, стоял за полем. Казалось, что он внимательно смотрит на меня, точнее кто-то в нём. Потушив это неприятное ощущение, я подошёл к могиле и посмотрел на крест. Аккуратно ножом на нём было вырезано только имя «Лёха». Больших сведений мне не требовалось и, обернувшись к другу, который остался стоять чуть поодаль, сказал:
— Всё, Ванька, поехали назад.
Все эти дни я много думал, что буду делать с деньгами и о будущем, всё реже вспоминая ту цепь событий, которые привели меня на больничную койку. В городе появились слухи, которые постоянно подтверждались, что сталелитейный завод за копейки выкупил какой-то крупный холдинг и вскоре будет набор персонала. На его территорию начали приезжать составы с новым оборудованием и, судя по всему, впереди была большая модернизация. Я позвонил своему бывшему начальнику цеха, который подтвердил эту информацию, в общих словах сказав, что ему предложили вернуться, и он рад будет меня видеть снова у печи. Ориентировочно запуск предприятия был запланирован на март. Конечно, я дал согласие. Можно было подумать о небольшом бизнесе в виде магазинчика, но занятие торговлей, это было не моё, и поэтому часть денег решил в будущем потратить на покупку недорого поддержанного автомобиля, о выборе которого часто советовался с Иваном. Насчёт остальной части суммы решил отложить этот вопрос на более поздние времена. Как говорится, будет день и будет пища. Будущее всё чаще выглядело в моих глазах более радужно, отблёскивая появившимся светом в конце серого тоннеля бытия последних двух лет.
Я вспомнил про книгу «Каторга», которую начал читать в подвале хижины по совету Лесника и благодаря Айболиту, заходившему ко мне каждый день на пару минут поинтересоваться моим здоровьем, нашёл её. Теперь каждый вечер не спеша погружался в эту историю, наслаждаясь литературным языком Валентина Пикуля. Погружался понемногу, растягивая удовольствие, хотя на тумбочке около кровати лежали ещё два его романа, принесенные терапевтом — «Крейсера» и «Три возраста Окини-сан». Их оставил на десерт. Всё-таки читать книгу в лежачем положении одной рукой было не очень комфортно, и я искренне сочувствовал людям, кто по разным причинам лишились её навсегда, временно попав на их место. Днём часто выходил в маленький больничный сквер с пятью лавочками и сидел там, каждый раз находя разный вектор своим мыслям. Позавчера, например, вглядываясь в небо над горизонтом, думал о том, как люди умудрились дать название и придумать знак понятию, которое не способны представить, имея в виду бесконечность. А вопрос о том, что случится, когда человеческий мозг полностью откроет для себя это понимание, ставил меня в глухой тупик. Вчера же размышлял о более приземленной вещи. Куда уходят умирать коты? Мне с детства рассказывали, что это или подвал многоэтажек, или лес, но я никогда не видел их там. На улице я наблюдал лишь убитых машинами на дороге. А ведь их несколько тысяч и каждый день в свой кошачий рай отправляются несколько десятков усатых, а может и больше сотни. Где они? По большому счёту, это касалось и собак.