И в условиях той игры, которую я описал, есть две возможности: опамятоваться, пока не поздно, — как говорят: «Пока не поздно, брат», — осознать весь ужас произошедшего, осознать, куда забрела партия, которую втянуло в эту воронку, куда забрело её руководство, куда забрели люди, которые начинали-то просто с протеста против Путина или с желания честных выборов, а кончили неизвестно чем. Осознать, что есть такие персонажи. Осознать, что за всем за этим стоит народофобия. Он же наших отцов и дедов ненавидит. Он людей, которые отпахали на страну, которые принесли всем нам возможность жить и работать, проедая советское наследство, постыдным образом, он ИХ называет некачественным электоратом! Он говорит, что их надо… «Предоставление пенсий, — я цитирую, — должно быть приравнено к отказу от права голоса». Он же об этом говорит. Это потрясающее социальное высокомерие. Потрясающая ненависть к народу. К «родимым пепелищам и отеческим гробам», к этосу, к Родине, к Отечеству. Потому, что следующее, что должно быть у любой силы политической, если она хочет менять процесс, у неё должна быть историческая страсть.
Значит, сначала правда, потом подлинность. Сначала, правда, потом подлинность, т. е. укорененность в этосе и во всем. Связь идеалов и реальности, сначала, правда как реальность, потом связь идеалов и реальности. Вот этот самый этос и вытекающая из него подлинность, родные пепелища и отеческие гробы. Любовь к отечеству. Исторический драйв, историческая страсть. И наконец, последнее, любовь к народу. Вера в народ.
Я сейчас прочитаю строки Луи Арагона, чтобы вы все поняли, в чем разница, в чем разница между вот такой вот исторической страстью которая есть у тех, кто поворачивает исторические процессы и вот жалким прозябанием мусинским, да, с этим воем ядовитым по поводу пенсионеров. Я предыдущий раз читал по поводу теток с фиолетовым хайром, хмурых мужиков, т. е. по поводу народа. Сейчас я прочитаю строки Арагона.
Блок у нас называл это
Смысл всегда в одном — либо там внутри народа — бесконечная тайна истории, к которой тянется любящий народ, человек, революционер, либо он политик вообще. Либо он ненавидит народ и видит случайные черты, не понимая сути, и не достукиваясь до него. Ну если в такой степени будут не понимать сути народа, сути своего времени, сути своей истории, то в золотари свои кандидатуры выставят а не в революционеры и политики. Обо всем остальном поговорим в следующий раз.
2012.03.30. Смысл игры № 16
Вот есть комната — та, в которой я сейчас сижу. И можно бесконечно спорить по вопросу о том, как обставить эту комнату. Вот вы живете в квартире вместе с родственниками. Вот есть, ну я не знаю, там теща, тесть, жена, дети и вы сами. И вот вы спорите, по поводу того, как отремонтировать квартиру, как ее обставить, в какой именно из комнат, какие должны быть интерьеры, и почему-то для вас это важно. И спор может быть очень острый, принципиальный, страстный. По этому поводу могут быть совершенно противоположные точки зрения, страсти могут накаляться до такой степени, что люди говорят, что-то — я не знаю — подают на развод или начинают бить посуду от того, что в них настолько разные представления о том, как им надо обставить комнату, как провести ремонт и как расселиться в данной квартире.
А теперь представьте себе, что начинается пожар. Или происходит землетрясение — и нет квартиры. Нет квартиры — нет проблемы, как именно в ней расселяться. Правильно? Нет страны — нет политической проблемы, суть которой в том, что разные группы, разные слои общества, разные, я не знаю, национальные меньшинства или, как бы, разные части стержневого народа страны имеют разные планы по поводу того, как благоустроить Россию или «обустроить», как говорил Солженицын. Обустраивать можно по-разному, если она есть. А если ее нет, то споры о том, как именно ее обустраивать теряют смысл. И борьба за разные типы обустройства России тоже теряет смысл. Правда же? Мне кажется, что эта истина настолько очевидна, что огромные вопросы возникают только по одному поводу: а почему в момент, когда начинается политическая борьба или даже политическая дискуссия, вот это ключевое обстоятельство, о котором я сейчас сказал, исчезает из поля зрения? Почему нет в поле зрения такого обстоятельства, как судьба России?
<Рисует схему.>
Вот я рисую квадрат «Судьба России». Быть ей или не быть.
Здесь <стрелочка от «быть»> вопросы о том, какой ей быть:
• Либеральной, в которой бесконечно почитаются права человека
• Национальной, в которой вопрос о соборности стоит во главе угла, проблема отдельного человека является производной от проблемы общего
Вот какой ей быть — это собственно политические проблемы. А вот здесь может кипеть собственно политическая борьба.
А вот если не быть? Тогда, совершенно ясно, что все эти виды политической борьбы становятся абсолютно бессмысленными. Все эти страсти не имеют ломанного гроша. Если нет комнаты, которую можно, так или иначе, обустроить, то какой смысл спорить об этом обустройстве. О ремонте, мебели или там интерьерах — нет смысла, да?