Он обошёл всю территорию кругами несколько раз не доходя до леса и вернулся обратно проверить, как дела у отдыхающих в лесу эльфов. Только дойдя до бывшего места встречи, он почувствовал, что кто-то приближается. Не удивительно, это была Бэзи.
--О, ты здесь! – бездумно заметила она. – Опять не спишь. А мне вот скучно стало. Пойду к себе. – И она снова исчезла в темноте, как призрачное видение.
«Прямо как знал…» - подумал он и тоже поплёлся к общаге, он снова остановился у входа и присел на ступени. На улице было так свежо и приятно, что заходить внутрь не хотелось. Долго неподвижно просидев и продумав все возможные мысли, он незаметно для себя заснул.
Разбудил его тяжёлый звук шагов. Шатаясь во все стороны, и практически валясь с ног, к подъезду приближался порядочно окосевший Лоний. Споткнувшись прямо возле ступеней, он брякнулся на них и на четвереньках пополз вверх, не обратив никакого внимания на Ройна. Не выходя из собакоподобного положения, он открыл дверь и заполз внутрь. Кое-как забрался по большому столу ночного дежурного в более-менее стоячее положение, но, не выдержав такой нагрузки, положил верхнюю половину туловища на этот стол и в таком виде уснул. Хорошо, что на вахте никого не было. Заподозрив неладное, Ройн отправился следом и, подойдя, слегка потормошил знакомого за плечо.
--Иди к чёрту… кто там есть! – пьяным голосом прорычал будущий врач.
--Сейчас вахтёр придёт, и тебя могут выгнать из школы, - сказал Ройн. – Ты понимаешь?
--Иди к чёрту…!
Ройн вздохнул и подперев Лона под плечо, потащил к лифту. На удивление, тот работал. С трудом затолкав соперника в кабинку, он стал соображать, что делать дальше.
--Номер комнаты своей помнишь?
--Да чёрт её знает…
--А ключи есть?
--Чёрт их… - тот начал рыться в карманах, теряя равновесие от резких, неточных движений. Потом, наконец, нашёл ключ и сунул его Ройну. - А кто ты такой, чёрт возьми? – согнувшись, Лон уставился Ройну в лицо, дохнув на него едким перегаром.
Тот, сморщившись отвернулся, сдерживая тошноту.
--Сейчас это не важно. Потом разберемся.
Из лифта Лоний еле доволок ноги до кровати, где и почил кратковременным сном. Не спалось в особенности из-за рвоты. Ройну пришлось сбегать в уборную за тазом, и только потом он решился дойти до комнаты Бэзи. Она открыла дверь только через несколько минут после стука. Зелёная, длинная ночнушка неровно болталась на худых плечах. Девушка скорчила недовольную гримасу, с трудом разлепляя глаза и почёсывая взъерошенную макушку.
--Что, пожар?
--Нет. Но… там Лону плохо. Он, похоже, сильно перебрал, - сообщил Ройн, невольно показывая мимикой, что ему очень неприятно об этом говорить.
--Ну и что? Сам виноват. Надо за собой следить!
--То есть ты его оставишь в таком состоянии? Ты же вот только недавно говорила, что вы друзья…
--Ну, какое там у него состояние? – раздражённо проворчала она. Босяком пройдя по коридору, заглянула в комнату Лона, освещаемую маленьким ночником. – Фу-у, ну и аромат. Его что, рвёт? Отвратительно. Взрослый мужик! Должен уже как-то контролировать свои действия. Что хотел, то и получил. Дурак. А я спать.
--То есть что, мне больше всех надо…? – вполголоса спросил Ройн, так что Бэзи не услышала его и спокойно заперлась в своей комнате. – Видимо, да…
Он спустился на первый этаж в небольшую кухню, где можно было что-то приготовить или разогреть, хотя чаще всего там просто пили чай. Там же стояли чайники с кипячёной водой, периодически обновляемые вахтёром. Набрал две большие кружки и вернулся к Лону. Тот, свисая с краёв всеми конечностями, распластался на кровати как тяжелораненый и громко стонал.
--Пей, будущий врач, - обратился к нему Ройн, протягивая воду. Тот мутным взглядом оценил говорящего, потом присев залпом опорожнил обе кружки. И уже через несколько минут продолжил выворачивать желудок в несчастный таз.
--Что-то я сегодня не в форме…
--Да не то слово, - добавил Ройн и снова ушёл за водой. Оставшуюся часть ночи он занимался очисткой тазиков и отпаиванием больного. Ближе к 5 утра того перестало тошнить, и он начал нести какой-то бред про свою несчастную жизнь, про то, как его никто не понимает, не ценит и не любит. Звучало это довольно парадоксально и не особенно вязалось с обычным, трезвым Лоном.